За любовь не судят - [35]

— Сергей Сергеевич, я — из Комсомольска-на-Днепре. Горнообогатительный комбинат строим. Меня комсомольский штаб командировал. У нас наряд на триста кубов щебня. А нам тысячу надо. Иначе строительство остановится...

— Но, дорогой товарищ...

— Лучина.

— Товарищ Лучина, еще никто от щебня не отказывался, и излишков у нас нет. Всем строительствам нужен щебень. Подумайте сами — я отгружу вашей стройке тысячу кубов. Значит, кому-то недодам семьсот кубов. Что скажут те? Применят санкции. Вы тоже применили бы. Правда?

Паренек помолчал. Впрочем, откуда ему знать. Он не снабженец, а член комсомольского штаба.

— Но нам ведь щебень очень нужен... Стройка остановится, — повторил упрямо и покраснел.

Юноша все больше нравился Григоренко. И он подумал, что на такое дело, как «выбивать» щебень, следовало бы послать кого-нибудь поопытней, а не такого стеснительного. Однако комсомольцам надо как-то помочь. Жаль, что на их комбинате они не очень активные. Нужно их растормошить.

— Вот что, молодой человек, триста кубометров отгрузим немедленно. Когда перевыполним план — дадим остальное. Договорились?

— Спасибо, — засиял паренек и с благодарностью посмотрел на Любу. Очевидно, у них был какой-то предварительный разговор.

— Вас, Люба, прошу проследить.

— Хорошо, — Люба потянула Лучину за рукав, мол, пора идти, а то еще скажет начальству чего лишнего.

Едва успели они выйти, как в приоткрытых дверях появилась седая голова.

— Можно? — спросил старик.

— Заходите, Тимофей Иванович. Заходите, пожалуйста.

Хотя на улице было тепло, Шевченко был в ватнике. Наверное, солнцу нужно светить еще жарче, чтобы согреть стариковские косточки.

Григоренко вышел навстречу, взял посетителя под руку и посадил у стола.

— Я опять к тебе, директор...

— Неужели еще не отремонтировали крышу?

— Отремонтировали. Теперь и не капнет. Хорошо сделали. Премного благодарен.

Старик помолчал и какое-то время сидел неподвижно, прикрыв глаза. Потом внимательно посмотрел на Григоренко:

— Скажи, директор... а тебя, случаем, не Сергеем зовут?

— Да, Сергеем.

— Отца твоего тоже Сергеем звали?

— Да.

— А я все думал — ты это или не ты? Я тебя вот таким мальчонком помню. Вместе с твоим отцом работали мы на этом карьере еще до войны. Потом...

— Что потом, дедуся?

— Потом эти каты... да ты же знаешь...

В кабинете наступила тишина... Наконец Шевченко вздохнул и сказал:

— Пришел я вот почему: сегодня ночью слышу — собаки заливаются. Думаю — с чего бы это? Хотел было выйти поглядеть, да суставы у меня скрутило! Уж так скрутило, что и двинуться не мог. Поутру пошел в угол двора — хворост у меня там сложенный. Ан глядь — с места стронуто. Разгреб я немножко. Что-то железное. Отбросил хворосту еще чуток, гляжу — а там вроде мотор какой-то. Ты слышишь?

— Слушаю, слушаю.

— Ну вот, и решил я прийти к тебе. Сперва хотел в милицию податься, а потом думаю: пойду к Григоренко. Не с комбината ли стянули?

— Да, дедусь, у нас украли.

Старик покачал головой:

— Ишь, подлецы какие, сами у себя крадут.

— Никому пока об этом не говорите, Тимофей Иванович. Мы вашу услугу не забудем. Может, что вам нужно?

— Да нет. Все у меня имеется. Пойду я, а то далече, пока доплетусь... Ох! Болят мои косточки, болят...

— Мотор тот пускай полежит. Не трогайте его с места, пожалуйста, и прошу вас еще раз — никому не говорите.

Григоренко вызвал Любу и велел ей отвезти Шевченко домой на машине.

Через полчаса Люба вернулась.

— Все сделано. Дедушку отвезли... Сергей Сергеевич, у меня к вам просьба.

— Слушаю вас. Люба.

— От комсомольского бюро просьба. Разрешите нам в выходной день на одной линии щебень дробить для комсомольской стройки, — она покраснела, опустила глаза.

Григоренко одобрительно кивнул головой:

— Хорошее дело начинаете. Хорошее! Конечно, позволяю. Только чтобы все ознакомились с правилами техники безопасности и строго их соблюдали.

— На заводе семь наших комсомольцев работают. Мы у них подручными будем. Вот если бы нам экскаватор еще дали.

— Выделим и экскаватор. Но вы сами договоритесь с кем-либо из машинистов. Среди них, по-моему, комсомольцев нет.

Григоренко с любопытством посмотрел на Любу и подумал, что и у них на комбинате есть хорошие комсомольцы. Надо только умело направить их энергию. И цель поставить конкретную. Тогда молодежь себя проявит.

— Спасибо вам, Сергей Сергеевич, — Люба одарила его теплым взглядом слегка раскосых глаз.

— А чем это пленил вас тот паренек, со стройки? — не без иронии спросил Григоренко. Ему хотелось, чтобы Люба еще немного побыла в кабинете.

— Вовсе не пленил, — насупившись, ответила она.— Щебень им очень нужен!

2

Возле самых дверей директор столкнулся с Пентецким.

— Я к вам, Сергей Сергеевич.

«Чего это он топтался у двери? Заходил бы прямо, если дело есть».

Григоренко с недовольным видом вернулся. Пентецкий вошел следом. Сергей Сергеевич сразу заметил, что прораб выглядит как-то необычно. Потом сообразил почему — не торчат у него из всех карманов блокноты, бумажки, нет в руках привычной папки. Отпускник!

— Как отдыхаете? — спросил Григоренко, чтобы прервать неприятно затянувшееся молчание.

— Як вам по личному делу, — несмело начал Пентецкий. — Хотелось бы выяснить, как мне быть дальше.