За кулисами ЦРУ. Дневник сотрудника американской разведки - [136]

Мы готовили доклад, имея в виду свои операции через средства массовой информации, наряду с обоснованием доводов в пользу разрыва отношений с Советами и запрещения Коммунистической партии Уругвая. Хебер публично заявил, что располагает серьезными данными в поддержку необходимости разрыва, хотя пока не может подтвердить их деталями, поскольку у него их еще нет; но теперь, если отношения не будут разорваны, мы можем предать этот доклад гласности, приписав его Хеберу, и он вряд ли будет отрицать свое «авторство». В таком случае доклад вызовет сенсацию, подготовит почву для последующих решений, которые для нас желательны, и явится хорошим пропагандистским материалом для использования в средствах массовой информации другими резидентами, например в Буэнос-Айресе и Рио-де-Жанейро. Как утверждает Хебер, бланкисты — члены государственного совета — собираются завтра, в воскресенье, чтобы решить вопрос о разрыве с Советами, а официальное решение совета последует в понедельник или во вторник. А министр обороны тем временем внес предложение о запрещении компартии и закрытии ее пропагандистских органов, подобных газете «Эль популяр».

Письмо, образец черной пропаганды, связывающее советского атташе по вопросам культуры с семинаром по социальной и экономической интеграции, появится в «Эль Плата», в дневной газете, принадлежащей бланкистской фракции, возглавляемой председателем государственного совета. В письме выражается признательность за специальные советы по проведению семинара и упоминаются инструкции, привезенные недавно возвратившимся в Монтевидео коллегой. В нем выражается также благодарность и за «другую помощь». Хотя письмо составлено довольно туманно, в его строках легко просматривается советское финансирование семинара и руководство им. Под письмом поставлена поддельная подпись секретаря семинара по иностранным делам Дэниеля Вэксмаиа.

Напряженность на фронте труда достигла небывалого накала; произведены массовые аресты, а руководство Конвента трудящихся назначило новую всеобщую забастовку на 14 декабря. По нашему мнению, либо будет отменена новая всеобщая забастовка, либо бланкисты пойдут на разрыв отношений с Советами, за которым последуют более жесткие меры против компартии и левых лидеров в профсоюзах.

12 декабря 1965 года, Монтевидео.

Сегодня, прежде чем передать подготовленный для Хебера доклад в военную разведку, Хортон решил сначала показать его начальнику полиции полковнику Вентуре Родригесу как высшему военному офицеру в органах общественной безопасности. Когда мы пришли к Родригесу, там был полковник Роберто Рамирес, начальник «Гуардиа метрополитана», который слушал по своему маленькому транзистору репортаж о футбольном матче.

Во время чтения доклада мне послышались странные звуки, которые становились громче, и я понял, что это голос человека. Сначала я подумал, что кричит уличный торговец, рекламируя свой товар, но в этот момент Родригес сказал Рамиресу, чтобы тот включил погромче свой транзистор. Стоны усилились и перешли в пронзительные вопли, и Родригес еще несколько раз просил Рамиреса усилить звук. Теперь я уже понял, что слышал стоны и крики человека, подвергаемого пыткам в комнате рядом с постом подслушивания этажом выше. Наконец Родригес прочитал доклад и сказал, что, по его мнению, он, несомненно, произведет эффект. Затем я и Хортон вернулись в посольство.

На обратном пути Хортон согласился с моим предположением, что мы слышали стоны пытаемого, и я обрисовал ему место расположения комнаты пыток относительно кабинета Родригеса и поста подслушивания. Я высказал вслух опасения насчет того, не мог ли жертвой пыток оказаться Бонауди, имя и адрес которого я сообщил Отеро для упреждающего ареста. Завтра я спрошу у Отеро, и если это был Бонауди, не знаю, что я сделаю. Я вообще не знаю, что делать с этой полицией. Она так жестока, и вместе с тем ее действия так неэффективны. Мне нужно было понять после того случая с Арисагой в прошлом месяце, что не следует сообщать полиции никаких имен, предварительно не обговорив детально, если нужно, с самим начальником полиции, все меры, какие будут предприняты в отношении такого лица.

Этот голос, чей бы он ни был, вызвал во мне ужас и беспомощность. Мне хотелось как можно скорее уйти подальше от здания полицейского управления. Почему ни Хортон, ни я ничего не сказали Родригесу? Мы просто-сидели смущенные и ошеломленные. Мне еще долго будет слышаться этот голос.

Вернувшись в посольство, Хортон узнал, что утром председатель государственного совета интересовался, нет ли у посла каких-нибудь данных, которые можно было бы использовать для обоснования разрыва дипломатических отношений с Советами. Хортон показал ему доклад, подготовленный нами для Хебера, но посол решил использовать его для нужд Белтрана, председателя государственного совета. Он взял с собой оригинал и поехал к Белтрану на дом, а копию тем временем направили в военную разведку с предупреждением, что если доклад будет передан Хеберу, то его следует уведомить, что копия документа уже находится у Белтрана.

Передача доклада послу для Белтрана имеет определенные преимущества, однако теперь Хебер может не пожелать воспользоваться им. А это уже плохо, так как именно Хебер убедил других членов государственного совета ввести повторно осадное положение, именно он предложил разорвать дипломатические отношения с Советами. Более того, менее чем через три месяца он будет председателем государственного совета.