Я считаю, что мое усыновление было неизбежным. Оно должно было состояться. Это похоже на судьбу Моисея, оставленного в младенчестве в тростниках. Если бы этого не было, если бы Моисей остался дома у своей еврейской матери, а не очутился в семье фараона, то не было бы исхода евреев из Египта, и не было бы ни десяти заповедей, ни Пасхи. Изменилась бы вся история. То же самое и со мной. Если бы не счастливая случайность усыновления, то не было бы компьютеров «Apple» и «Macintosh», не было бы ни iMac, ни iPod, ни iTunes.
Я представляю себе, как это звучит. Можно подумать, что я самовлюбленный и заносчивый тип. Мне уже не раз говорили, что я эгоист, страдающий к тому же нарциссизмом. И знаете, что я на это отвечаю? Я говорю: «Послушайте, а вы бы не стали эгоистом, если бы проснулись в один прекрасный день и обнаружили, что вы — это я? Безусловно, стали бы».
Конечно, в таком супербогатстве, суперизвестности и супергении есть и свои отрицательные стороны. Всякие идиоты постоянно пытаются кинуть в тебя камень.
В данном случае эти идиоты представляют правительство Соединенных Штатов. Несмотря на все, что я сделал для мира (а может быть, именно из-за этого), они стараются вышвырнуть меня из бизнеса.
В понедельник утром я прибываю на работу и застаю своего помощника Джареда в совершенном смятении.
— Блин, — говорит он, — может, вы их как-нибудь выгоните? Они тут всю карму портят.
— Кто?
— Да вот эти, — говорит он, кивая в сторону холла.
Он имеет в виду Сэмпсона и его юристов, разбивших лагерь в конференц-зале «Дэвид Кросби». В административном здании у нас пять конференц-залов, которые носят имена Кросби, Стиллса, Нэша, Янга и Дилана, и нам пришлось отдать юристам один из них. Я тогда еще заявил: «Только не „Дилан“, это имя для меня священно». К тому же я терпеть не могу Дэвида Кросби. Но, что более важно, зал «Кросби» находится дальше всего от моих апартаментов.
— Попробую что-нибудь.
— Попробуйте, потому что житья от них уже совсем никакого нет. Понимаете, они тут все такие в костюмах, подходят ко мне и вежливо спрашивают, где тут мужской туалет или надо ли набирать девятку для выхода в город, а в глазах у них явно читается: «Придурок ты долбаный».
Джаред стоит передо мной босиком в майке с изображением группы «Led Zeppelin» и широких шортах до колен. Вот уже четыре месяца, как он работает моим помощником, и это новый рекорд. Главная причина, почему он здесь так надолго задержался, заключается в том, что он абсолютно боготворит меня. «Apple» его кумир на протяжении всей жизни. Джаред прочел все книги обо мне. Он даже поступил в колледж Рид, но его выгнали оттуда, и он жил в коммуне, а потом поехал в Индию, совсем как я в двадцать пять лет. Он стрижется так же коротко, как я, у него такая же короткая арафатовская бородка, хотя еще и не седая. Он даже носит похожие очки, а иногда одевается в джинсы, черную водолазку и мокасины. Единственная разница в том, что он на пару сантиметров ниже меня.
Я познакомился с ним через одну свою подружку. Ей двадцать лет, она работает в магазине диетического питания в Пало-Альто и постоянно ходит в велосипедном шлеме. Однажды она вдруг решила со мной пофлиртовать и пригласила в Сан-Франциско посмотреть представление, в котором танцует. Это шоу называлось «Легенда в танце» и представляло собой нечто среднее между «Алисой в стране чудес» и «Красной шапочкой». Действие происходило в Ираке, и в нем участвовали громадные куклы Джорджа Буша и Дика Чейни из папье-маше, производившие какие-то неестественные телодвижения под музыку группы «White Stripes». В танце участвовали двенадцать девушек, скакавших по сцене, словно в пляске святого Витта, и выкрикивавших: «Не отдадим кровь за нефть». Я посмотрел шоу до самого конца. Я думал, что с этой девушкой в шлеме мне повезет, но она меня кинула. Что тут сказать? Такое случается с пожилыми людьми. Я был единственным в этой аудитории, кому было за тридцать, и чувствовал себя как персонаж из «Смерти в Венеции».
Потом девушка в шлеме познакомила меня с Джаредом. Раньше она никогда не говорила, что у нее есть парень, ну, да что тут поделаешь. Оказалось, что он ярый фанат «Apple». Когда я, знакомясь, протянул ему руку, он аж заплакал. На следующий день Джаред появился в офисе босиком и заявил, что у нас на выбор только две возможности: либо принять его на работу, либо вызвать полицию. Я вспомнил, что примерно так же устраивался на работу в компанию «Atari» в семидесятых годах. Случилось так, что я только что уволил своего предыдущего помощника. Когда я попросил у него приготовить мне чай-латте, чтобы его температура была ровно сто шестьдесят пять градусов, он спросил: «Фаренгейта или Цельсия?» Идиот.
Поэтому тут же в вестибюле я принял Джареда на работу в качестве своего личного помощника и присвоил ему официальный титул «ученика волшебника». Я сходил с ним в отдел кадров и подождал, пока они проведут сканирование сетчатки глаз, возьмут кровь на анализ ДНК и выдадут ему личную идентификационную карту.
Джаред сказал, что мечтал работать здесь всю жизнь и ему даже не нужна зарплата. Он готов сам платить нам. Но когда я поинтересовался в кадрах, сколько мы можем с него взять, мне сказали, что этого делать нельзя, поскольку это может быть расценено как рабство, отмененное в свое время фашистами-республиканцами, которые сегодня правят этой страной. В конечном итоге мы сошлись на том, что он будет получать двенадцать тысяч долларов в год и бесплатно питаться в столовых «Apple».
