За круглым оконцем - [7]

— Для опытов, говоришь? — У Васьки загорелись глаза. — Вначале я тоже так думал, но вчера…

— А что было вчера? Да говори, не тяни ты душу!

Васька оглянулся. Кругом спокойно, только возле скворечника хлопочут птицы да бузина на откосе шевелит маленькими листочками, которые еще не научились шелестеть.

— Вчера вызывает меня в учительскую завуч Зинаида Михайловна, — Васька почему-то перешел на шепот, — и говорит: «Сбегай, говорит, Калошкин, к Пал Палычу домой да попроси зайти ко мне. Очень он мне нужен». Ну, я и пошел. Отыскал его дом на улице Космонавтов, тринадцатую квартиру. Стучу — никакого ответа.

Васька зябко повел плечами. Севе тоже почему-то стало холодно.

— Ну?

— Ну и ну… Толкнул дверь, захожу. Слышу из коридора — разговаривает с кем-то Пал Палыч. Думаю — по телефону, наверно, или кто в гости пришел. Прохожу дальше и вижу: дверь в комнату закрыта, а в ней маленькое круглое оконце проделано. Наш Пал Палыч стоит возле этого оконца, смотрит в него и говорит: «Ну как, ваше сиятельство, понравился вам завтрак? На здоровье, не стоит благодарности…» Представляешь? А потом побарабанил пальцами по стеклу и говорит: «Ах, Юленька, Юленька, и когда ты научишься хорошо себя вести? Не пора ли отдыхать? Я ведь вам не мешаю».

— Я, понимаешь, просто оторопел. А за дверью вдруг что-то как зашелестит! Как начало постукивать! У меня ноги к полу так и приросли. Стою и слова сказать не могу. Помнишь, Пал Палыч сам как-то говорил, что живет один, а тут… «сиятельство…», «Юленька…». Чертовщина какая-то.

Сева засмеялся.

— Чудак! Может, к нему какая-нибудь племянница приехала?

— Тогда почему он с ней через стеклянное круглое оконце разговаривает? Да и голоса оттуда не было слышно.

— А что потом? — Сева только притворялся равнодушным, а сам так и подпрыгивал от любопытства.

— А потом Пал Палыч отошел от двери и увидел меня. Увидел и говорит: «Проходите, Калошкин, не стесняйтесь. Сейчас я вас яблоком угощу». И повел. Только не в ту комнату, с оконцем, а в другую. Там никого не было. Вся она заставлена стеллажами с книгами, а на столе — большая тарелка с яблоками. Будто он знал, что я приду к нему. Взял я одно яблоко, передал, что просила Зинаида Михайловна, и ходу на улицу.

— Вот так новость, — разочарованно протянул Сева и подфутболил камешек. — Трепач ты, Васька. Я думал, ты и впрямь что-нибудь интересное узнал, а ты…

— Ну да, — обиделся Васька, — я трепач… Можно подумать, что у вас дома тоже в двери круглое оконце проделано, а за ним какое-то «сиятельство» живет. Что-то я ни разу его не видел.

— Ладно, — сказал Сева, — не обижайся, давай лучше узнаем, что это такое. Идет?

— А как ты узнаешь. Просто взять да зайти? Так я ж тебе говорил — он в ту комнату не пускает, во вторую ведет.

— А мы — без спросу, — усмехнулся Сева. — Он и знать не будет.

— Т-то-есть как — знать не будет? — от удивления Васька даже заикаться начал.

— А вот так… — загадочно проговорил Сева. — Вечером узнаешь. Как стемнеет, приходи к нам. Договорились?

Незваные гости

Чтобы не уснуть, Сева выпил целый стакан крепкого утреннего кофе и открыл книгу «Полесские робинзоны». Но то, что ожидало его в эту ночь, не давало сосредоточиться, и приходилось начинать страницу вот уже в третий раз.

В голову лезли самые невероятные мысли. А вдруг и правда за круглым оконцем Пал Палыча какая-то тайна. И сегодня они ее откроют.

За окном раздался тихий свист, и в стекло ударилась горсть мелких камешков.

Васька. Пора!

Осторожно, чтобы не разбудить Андрейку, с которым Сева спал в одной комнате, он вышел из дому. Двери, смазанные с вечера подсолнечным маслом, даже не скрипнули.

Ожидая на улице Севу, Васька с аппетитом уплетал хлебную горбушку с маслом.

— Хочешь? — тихо спросил он, разламывая хлеб пополам.

Но Севе есть не хотелось. Ваське хорошо. Его мать, тетя Алена, ушла на завод в ночную смену, отец, агент по снабжению, в командировке. На этот раз уехал далеко — в Архангельск. Он иногда по целому месяцу дома не бывает. Хоть до утра разгуливай, никто слова не скажет.

Улицы были пустынны, но хотелось говорить шепотом. Асфальт предательски шумно отвечал на шаги. Кое-где в окнах домов еще горел свет и уличные фонари холодно и свысока поглядывали на юных разведчиков.

Вот и улица Космонавтов.

В доме, где жил Пал Палыч, спали.

— Раз, два, три, четыре, пять… Его окно на первом этаже, — тихо сказал Васька. — Вот оно.

— А ты не ошибся? — Сева пригладил ладонью челку.

— Проверим по подъездам: третий подъезд с левой стороны. Точно, пятое окно.

— А может, нехорошо все это? — не унимался Сева. Собственно, затеял все он сам, но теперь ему почему-то стало страшновато. Но разве можно в этом признаться!

— Но мы ведь только посмотрим! — прошептал Васька. Чувствовалось, что и у него храбрость поубавилась.

Окно оказалось незапертым, но проникнуть внутрь было не так-то просто. Руки ребят наткнулись на густую металлическую сетку.

— Вот тебе раз! — выдохнул Васька. — Что же делать?

— Наверное, она укреплена на гвоздиках. Попробуй снять с той стороны, а я — с этой.

— Попробую, — прошептал Васька.

Несколько долгих минут ребята осторожно подергивали сетку.