За краем Вечности - [7]

— В таком случае мне придётся тебя расстроить. Вне сомнений, твоё мнение безупречно правильное, но я останусь при своём: меня мой наряд устраивает, и снимать его я не собираюсь, — я скрестила руки на груди. Но попытка одной фразой пресечь дальнейшее обсуждение этой темы не удалась. Спорить с капитаном Джеком Воробьём дело занятное, но заведомо провальное. Карие пиратские глаза игриво блеснули. Джек наклонился ко мне, его шёпот обжог ухо:

— Не боишься, что это сделает кто-то другой?

Смысл слов дошёл не сразу — вероятно, потому что в прошлой жизни не доводилось встречаться с персонами, у которых вместо совести целое море наглости бьёт через края. А когда разум прояснил подтекст, я еле сдержалась, чтобы не влепить капитану звонкую пощёчину, но вместо этого пришлось овладеть собой и выдавить снисходительную улыбку.

— Ты не сделаешь этого. Ты же джентльмен, забыл?

— Я пират, — возразил Джек Воробей. При всей его наглости, невозможно было злиться. Один его взгляд заставлял сердце колотиться так сильно, будто оно вот-вот вырвется из груди. Наглый, своенравный, но до ужаса харизматичный пират!

— Нет, — покачала я головой. — Ты — похотливый бесстыдник! — создавать образ неприступной и гордой барышни давалось непросто, но знание любвеобильной натуры капитана Воробья доказывало, что это необходимо. Иначе всё может зайти чересчур далеко. Он слишком обворожителен, так что, если постарается — устоять перед его обаянием я не смогу. А стать падшей женщиной в его глазах — самая мало желаемая перспектива.

Оставив капитана Джека наедине с неудовлетворёнными ожиданиями, я ушла на другой конец палубы. Затылок буквально ощутил прожигающий насквозь взгляд. Изображая непринуждённый вид, я принялась разглядывать Тимми, взобравшегося на мачту и поправляющего парус, мысленно умоляя провидение, чтобы он не свалился прямо на меня. Глупость! Для каждого из здешних матросов вскарабкаться на мачту — всё равно что для нас мусор вынести! Но пока что всё это было для меня в новинку, а посему любые действия, которые грозили травмами, вызывали вполне оправданные опасения.

Не прошло и минуты, как над ухом опять прозвучал голос:

— Снова краснеешь…

— А ты навязываешься, — я даже не взглянула на Воробья. Не хотелось, чтобы старательно возводимый барьер рухнул от одной его улыбки. Я боялась, боялась думать о своих чувствах, боялась влюбиться: в этом мире я чужая, а значит, рано или поздно наступит момент расставания. Придётся покинуть и «Черную Жемчужину», и Джека, а если влюблюсь, расставание станет самым тяжёлым моментом в жизни.

— Но ты сама этого хочешь.

— А ты так любишь исполнять дамские желания? Раз так, будь добр, выдели мне пиратский наряд и перестань преследовать! — выпалила я.

Ответом послужила лишь усмешка, но она была красноречивее сотен слов. Он всё понимал — понимал, из-за чего я стараюсь его избегать, отчего веду себя грубо, отчего делаю вид, что мне всё равно. «Интуиция и знание женской натуры» шепнули капитану, что причина этому — попытки возвести неприступную стену, не позволить сердцу влюбиться, не пустить в глубины души истинных чувств. Сколько раз он имел дело с подобными особами? Сколько раз одним движением выгоревших ресниц покорял их сердца? На мою долю выпала лишь возможность мысленно молить его, чтобы не делал так со мной. Не хочу, чтобы потом душа разбилась вдребезги.

Я уходила стремительно, не оглядываясь назад, и не остановилась, пока за спиной не хлопнула дверь каюты. Возможно, это глупо: целенаправленно лишать себя возможности полюбить, но в состоянии эмоционального напряжения это виделось единственным выходом.

Не доверять слишком сильно! Не надеяться слишком сильно! Не любить слишком сильно! Потому что «слишком сильно» может сделать тебе слишком больно… Предыдущие неудачные опыты романтических отношений заставили прочно уяснить это простое правило. Нарушить данный самой себе запрет мешал пресловутый страх. Плюс ко всему, я имею дело с закоренелым бабником. С каждой мыслью душа тяжела, словно под стальными оковами. А в то время совсем рядом маячит счастье, лёгкость, радость! Рискнуть? Довериться? Отдаться на волю чувств, нырнуть в поток бытия? Или провести подаренное судьбой приключение в гордом одиночестве, отгородившись ото всех?

На старый блокнот упал луч света. Рука смахнула пыль и придвинула его к краю стола. Окрашенные временем в желтоватый цвет страницы оказались пустыми. Сколько лет эта книжонка, никому не нужная, пылится на этом столе, сколько ждёт своего часа? Ладонь машинально нырнула в карман джинсов: там всегда хранился карандаш или ручка: вдруг я встречу на улице Джонни Деппа, а при мне не будет письменной принадлежности, чтобы взять автограф?

Старая шариковая ручка с погрызенным во время сессий колпачком коснулась страницы.

«Капитан Джек Воробей» — появившиеся слова посреди бумаги были столь же чужеродны, как я в этом мире. Долго вглядывалась в черневшую на листке надпись, пыталась осознать, прочувствовать, что это эти слова значат для меня. Буквы плыли перед глазами, как и мысли. Капитан Джек Воробей. Персонаж фильма? Реальный человек? Или нечто большее для меня?