За колымским перевалом - [91]

Жарченко не мог скрыть злорадной усмешки, посмотрев на потное растерянное лицо великана и, брезгливо кривясь, словно от зубной боли, сказал:

— Слушай меня, капитан. Если хочешь сохранить башку, стой навытяжку перед полковником и добросовестно жри его глазами. И ни слова. Не лезь с объяснениями, я сам все покажу и расскажу.

Великан с минуту тупо молчал, размышляя: готовит ли начальник прииска какой подвох или хочет ему помочь?

— Так я же обязан по должности…

— По должности ты обязан регулярно давать прииску лес. Ты этого не делаешь. Полковнику надо знать, почему. Он человек дела. Ты думаешь, у него других забот мало. Пойми, в вашу тьму медвежью загнало его только золото. Ему он цену знает.

После обеда Жарченко послал за Дергачевым.

— Кончайте, ребятки, эту великую вакханалию. Сами в мыле, и баб загоняли. Все равно не успеете навести здесь полный марафет. Быстренько грузите лесовозы, что застряли у вас, и как только появится Тарков, пускайте колонну ему навстречу. Вот такой марафет он уважает. Это уже полшанса вам на спасение. Вторая половина… — Жарченко раскурил трубку, несколько раз глубоко и с наслаждением затянулся ароматным дымом. — Кто из вас был на озере за наледью? Оба? Шустрые соколики. Зря время не теряли. А вы знаете, что полковник любит рыбалку больше своих погон? Немедленно посылай, Семушкин, расторопных ребят на то озеро, где водятся ерши. Пусть долбят лунки, ловят колючую рыбешку и складывают мороженую под снежком. Остальное зависит от вашей расторопности.

— Товарищ Жарченко, — капитан почему-то перешел на шепот: боялся поверить, что лично он надежно защищен от надвигавшейся беды, — а как же уху варить? Тут, понимаешь, дело в чем: сами будем варить? Или… есть тут у меня одна смазливая бабенка.

— Со-о-бра-жаешь, капитан! — Жарченко расхохотался и сильно хлопнул ладонью по могучему, плечу Семушкина, но на того напал такой столбняк, что он даже не качнулся. — Далеко пойдешь!

День прошел в томительном ожидании. К вечеру, когда Жарченко уже стал подумывать, что Тарков, видимо, изменил планы и не приедет, прибежал перепуганный солдат, дежуривший около бензозаправки, и еще издали истошно заорал:

— Едут!

Жарченко прежде всего повел полковника и сопровождающих его офицеров на ближайшую лесосеку, показал длинный штабель аккуратно уложенных бревен.

— Это строительный лес. Тут — рудостойка. Столько же лесу на делянках, я был на всех. Пятьсот кубометров, можно хоть сегодня штабелевать. Дело за вывозкой. Так, Дергачев? — Жарченко показал рукой. — Начальник лесоучастка. Молодой инженер, но хваткий. Отлично организовал производство. За зиму присмотрюсь и летом заберу на прииск заместителем.

Тарков повернулся к офицерам из лагерного управления, толпившимся за его спиной.

— А ну кажи мне, майор, где твоя бастующая масса заключенных? Где разграбленные бараки? Подожженный лес? Где изнасилованные бабами шофера, которые со страху отказываются ехать в тайгу?

Тарков еще долго упражнялся в привычном для всех его окружавших краснобайстве, распаляя себя, прежде чем учинить настоящий разнос. Жарченко выждал момент, когда рокочущий баритон полковника Поднялся на должную высоту, в тон ему сказал:

— А главное, товарищ начальник политотдела, шахты на прииске стоят вторую неделю. Задолженность пс подземным пескам уже перевалила за тысячу кубометров, а в них золота — почти десять пудиков.

— Вот чем играете, мерзавцы-золотопогонники! — Тарков вдруг умолк, оглянулся на Жарченко. — Кстати, а почему все-таки лес прекратили Вывозить?

— Грузить некому. Да вы сами сейчас увидите, пойдемте поговорим с народом.

Тарков заглянул в крайнюю землянку, не заходя вовнутрь, тут же, приказал Семушкину:

— Собери весь народ возле конторки.

Говорил Тарков долго — выступать он любил и знал, что слушают его охотно. Полковник гневно и убедительно разгромил акул империализма, которые точат зубы на единственное в мире рабоче-крестьянское государство, твердо заверил, что у нас есть чем раздробить акульи зубы и мы не допустим врага на свою территорию, а раздавим его в его же логове. «Сколько народищу в нашей великой могучей стране, который под мудрым руководством…» — тут полковник пустился в долгое перечисление побед, что одержал советский народ, ведомый твердой Его рукою. — «Но мы должны быть бдительны и дальше вооружаться первоклассным оружием. А для этого надо иметь мощную экономику! И тут государство не может обойтись без нашего колымского золота!»

Тарков наконец заметил, что женщины окончательно замерзли и просто валятся с ног.

— У кого будут вопросы? — спросил он бодрым голосом, вытирая утолки рта носовым платком. — Хорошо, если бы вы сами, а не администрация лагпункта, назвали мне лучшую спарку, которая…

Толпа зашевелилась, загудела.

— А жалобу можно? — крикнул кто-то из последних рядов.

— У вас жалобы есть? Это очень хорошо. Для того я и приехал сюда, чтобы разобраться ка месте. Сейчас всем вернуться в бараки…

— Где они у вас? — крикнула женщина.

— Возвращайтесь в землянки, — охотно поправился Тарков, — и по одному заходите в контору, вот к майору. Он вас всех выслушает.

…Весь день Тарков с шумной компанией, управленческих офицеров провел на озере. Азартно, наперегонки бурили лунки, торопливо опускали под лед блесны и тут же тащили их наверх. Радостно гогоча размахивали леской, на конце которой трепыхались ерши, пока мороз не превращал их в окаменело твердые льдышки.