За колымским перевалом - [90]

Жарченко отодвинул капитана и, согнувшись чуть ли не в пояс, вышел из землянки. Следом за ним вывалился капитан, торопливо запрыгал по тропинке, пытаясь догнать директора.

— Товарищ Жарченко! Товарищ начальник прииска! Вы что же, это самое! — Семушкин захлебнулся слюной. — Это же враги! Все до одной! Как есть одна пятьдесят восьмая! Да их всех, подлюг, на каторгу! Пусть дохнут! А вы хотите санаторию им тут устроить!

Жарченко молча обошел вокруг орущего капитана, прислушиваясь к его надсадному голосу и не понимая, что он говорит. Все происходящее казалось не реальностью, а каким-то кошмаром, который он видит на экране немого кино. Непривычно гулкая пустота заполнила голову, грудь сдавил холодный обруч. Такого с ним еще ни разу не было. Почему-то только сейчас он заметил неимоверно высокий рост капитана, увидел могучие покатые плечи, которые были на уровне его глаз.

«Уродилась же верзила, — отрешенно думал он. — Такой лупанет кулачищем, и не поднимешься. Знали, кого посылать».

— Семилетку одолел? — неожиданно спросил Жарченко, он начинал закипать ненавистью к этому человеку.

— Что-о-о? — удивленно протянул капитан.

— Понятно, — кивнул Жарченко, — пять классов сельской школы. Не густо. В надзирателях сколько лет ходил?

— Десять, — машинально ответил Семушкин и тут же взорвался:

— Кто ты такой? Какого черта ты меня допрашиваешь?

— А ты забыл? Начальник прииска, он же начальник ИТЛ номер двести пять дробь шесть.

Жарченко направился в балок, где размещалась контора. Устало опустился на широкую скамейку, налил из чайника холодную густую заварку, хлебнул.

Ему стало стыдно за себя — «Тоже мне, нашел, кого совестить!»

Следом вошел капитан, присел к столу с другой стороны, растерянно уставился на Жарченко!

— Когда вы стали начальником ИТЛ?

— Приказы надо читать, капитан, а не в сортире ими пользоваться. Теперь я единый хозяин и на прииске, и в лагере.

— Не получал я такого приказа.

— Получишь, — Жарченко провел языком во рту, сплюнул терпкий налет чифира. — Теперь слушай, капитан, мой приказ, пока устный. Ты сегодня же сделаешь, что я тебе скажу, и выброси из башки то, о чем сейчас подумал. — Жарченко поиграл желваками. — Донос на меня не советую тебе писать. Да не кривись, капитан, морда у тебя, как зеркало. Заботу о заключенных я проявляю не потому, что влюбился в эту вражью бабью ораву. Мне, начальнику прииска, нужна рабочая сила. Ра-бо-ча-я! Которая может валить двенадцать деревьев вдвоем за десять часов смены! А не полуживая дохлятина, что валяется на топчане и ждет, когда сдохнет — сегодня или завтра. Мне нужен лес. Понял, капитан? — голое Жарченко загремел в тесной комнатушке с такой силой, что язычок огня в керосиновой лампе трепетно забился под стеклом. — Лес! У меня шахты стоят! Пески золотоносные лежат под землей нетронутые. С золотом не шутят капитан! По чьей вине оно не поступает в казну государства? По их, вражьей, вине или по твоей, начальник лагпункта? Почему довел лесоповальщиц до такого состояния, что они двигаться не могут, не то чтобы работать?

— Да я что, — забормотал вконец растерявшийся капитан, — я разве не понимаю. Снабженцы подвели, мать иху… А тут еще новый этап заключенных жду. С этими, понимаешь, никак не совладаю, да еще столько же подвалит.

— Вот это теперь моя забота. Новый этап получишь, когда сообщишь мне, что подготовил балки и завез, что необходимо для житья в них.

Жарченко вышел на улицу. Неподалеку кучкой толпились люди.

— Где начальник лесоучастка? — спросил Жарченко еще издали.

— Здесь, — услышал он голос за спиной. Оглянулся.

За ним шагал невысокий, но плотный, широкоплечий парень в полушубке, туго перехваченном в поясе кожаным ремнем. Жарченко встретился с умным взглядом темных, слегка навыкате глаз.

— Фамилия?

— Дергачев.

— Молодой, специалист?

— Вторую зиму работаю.

— Где у тебя кондуит с нормами?

Начальник лесоучастка извлек из кармана и молча протянул потрепанную книжку. Жарченко полистал, пальцем ткнул в столбик цифр, прочитал вслух:

— «Напилить спаркой одиннадцать с половиной кубометров древесины в плотной массе за десять часов чистого времени». Вот садист-канцелярист, слово-то какое придумал: «чистое время»! А нужду справить она, баба, хоть и зэка, должна? — Жарченко сунул в руки Дергачеву книжку. — И ты, инженер, шатаешь строго по этой цифири?

— А вы исправьте цифирь-то, — спокойно и деловым тоном произнес Дергачев.

Глаза их встретились. Жарченко понял, что жизнь уже зажала этого вчерашнего школяра и безжалостно обламывает.

— Ладно. Об этом мы еще потолкуем. Покажи-ка мне все делянки, где работают заключенные.

…Вот-вот должен был появиться Тарков — он только что получил назначение на должность начальника политотдела и развернул бурную деятельность, постоянно разъезжая по приискам и лагерям. Жарченко сказал о предстоящем визите капитану на следующий день и тут же убедился, что поступил разумно. В лагере и на лесоповале началась бестолковая суматоха: «мыли шею».

Капитан появился в своем балке лишь к обеду. Увидев его в окошко, дневальная бросилась расставлять посуду на столе. Принесла котелок ухи, большой противень с жареным тетеревом.