За колымским перевалом - [93]

Зимник как временная дорога не существовал, его надо было прокладывать заново. Решили пробиваться колонной. Откопали лесовозы. Жарченко зацепил первую машину тросом за трактор, махнул рукой.

— Давай, паря! Пока снег не утрамбовался, может сумеешь протащить.

Он уже имел такой опыт. Машина на буксире служила своеобразным грейдером, оставляя после себя узкий проход. Следовавшие позади лесовозы постепенно укатывали дорогу и делали ее проезжей. Добрались до берега речки. Чистое небо, как и ожидалось, принесло сильнейший мороз. Усиливался ветер. На противоположной стороне начиналась широкая ровная долина. Ветер сдувал снег к подножию сопок, и Жарченко надеялся, что там протащить машины будет легче. Он догнал трактор, на ходу постучал в дверцу.

— Отдыхай! — крикнул трактористу. — Я проверю лед на реке.

— Место здесь хреновое, — сипло проговорил тракторист. — Вон там ручей впадает, летом такую промоину делает — одни омуты.

— Отцепи трос. Машину оставь на берегу. Жди моего сигнала. Махну рукой — спускайся осторожно на лед.

Проваливаясь но пояс в глубокий рыхлый снег, Жарченко с трудом продвигался вперед. Морозный ветер нестерпимо обжигал лицо, и стоило остановиться, чтобы успокоить дыхание, тут же пронизывал одежду и леденил тело, разгоряченное ходьбой.

Лед не вызывал сомнений, наледи не было, Жарченко остановился на середине реки, махнул рукой и двинулся дальше. Дошел почти до противоположного берега, как вдруг позади раздался раскатистый треск, грохот, и снова наступила тишина. Он оглянулся и не поверил своим глазам. Трактора не было. Все так же белела снежная скатерть, укрывшая реку, все так же стремительно проносилась по ней поземка. По своему следу Жарченко поспешил обратно. Во льду зияла огромная дыра. Он лег на живот, подполз к краю и заглянул вниз. Трактор стаял на сухом, щебенчатом дне. Вода утла, и над руслом реки висел ледяной купол. Дверца кабины открылась, осторожно высунулась голова машиниста.

— Жив, Бориска?

— Ух ты! Вот угодил! Гражданин начальник, сигайте сюда! Тут тихо! Теплынь!

Окруженный шоферами, подошел Тарков. Склонился над ямой. Зачем-то спихнул свет с краю, он упал на кабину.

— Всякое видывал на Колыме, в наледь нырял, но такое! Жаль, фотоаппарат не взял. Уникальный был бы снимок. — Тарков опустил уши на шапке, завязал тесемки под подбородком, — До весны зимовать здесь трактору. Сколько отмахали?

— Километров двадцать, — ответил Жарченко. — Обидно, так хорошо двигались.

Тарков заметил кислую гримасу ни его лице, достал из кармана шубы флягу, отвинтил крышку, налил спирту.

— Умеешь пить неразведанный? Тогда с богом! Майор, дай ему колбасу зажевать.

Жарченко выпил, задержал дыхание, прислушался; — огненный ручеек стекал в желудок. Не делая вдоха, чтобы пары спирта не обжигали горло и легкие, лизнул с рукавицы снег, и только потом медленно потянул воздух. Колбаса успела замерзнуть, и Жарченко с трудом откусывал маленькие кусочки, не разжевывая глотал.

— Что предлагаешь? — спросил Тарков.

— Ждать, пока пробьются дорожники.

— Сколько отсюда осталось до трассы?

— Километров сто, сто десять.

— Тут, пожалуй, дождешься. — Тарков снял рукавицы, расшитые северным орнаментом, снегом растер побелевшие щеки и нос. — Пока дорожники доберутся сюда — околеешь от холода.

В яме показался тракторист, он взобрался на крышу кабины и с помощью Жарченко вышел на лед.

— Е-мое! Какой тут ветрюган! — крикнул тракторист и торопливо надвинул шапку на глаза. — А там внизу, гражданин полковник, шикарная гостиница. Как в сказке!

— Иди ты… со своей сказкой, — Тарков злобно матюкнулся и крутанул пальцам у виска. — Ты, парень, видать, от этой сказки свихнулся. А если опять пурга навалится? Заметет в ледяном погребе, и никакая спасательная экспедиция не отыщет. Пошли на берег.

Тарков первым направился, к лесовозу, обернувшись, дал распоряжение Жарченко:

— Надо и дальше тащить лесовозы. Это единственный выход.

Жарченко молча смотрел на него.

— Чего уставился? — разозлился Тарков.

— Чем тащить?

— На знаешь? — Тарков снова принялся растирать щеки и подбородок. — С мое помотаешься по тайге — все будешь, знать. Когда мы зачинали здесь золотую промышленность, у нас не было ни бульдозеров, ни грейдеров. Одни эти грабли, — он похлопал рукавицами, — да эти топалы.

Тарков подозвал майора, что-то приказал ему. Офицеры кучкой, толкаясь, побежали к «ЗИС-5».

Шоферы лесовозов лопатами расчистили снег, помогли машине развернуться. Тарков сел в кабину, офицеры забрались в деревянную будку в кузове.

— Жди меня здесь! — крикнул Тарков в щель приоткрытой дверцы. — Я баб двину сюда!

Стоять на льду под ветром было невозможно, Жарченко опустился на кабину трактора, примерился и спрыгнул на дно реки. За ним последовали остальные. Здесь было действительно удивительно тихо и тепло, и Жарченко с новой силой почувствовал усталость. Единственным желанием было забраться в кабину трактора и завалиться спать. Его удивила странная, пугающе чуткая тишина замкнутого пространства. Прямо перед ним уходило вдаль, теряясь в мерцавшем сумраке, наклонное русло — горные реки имеют такой заметный на глаз покат дна. Оно было ровным, словно покрыто тщательно уложенной одна к другой щебенчатой плиткой, серой от налета тины. Лишь кое-где гладкий настил щебенки вспарывали острые зубчатые выступы неразрушенной гранитной щетки — основы дна реки. Над, самой головой нависал полированный ледяной свод — казалось, лед был мокрым. Жарченко прошел до скальной, щетки, поднялся и провел пальцами по гладкой поверхности льда.