За колымским перевалом - [19]
Пеньковский набрал полный лоток песка и, присев на корточки над водой, стал промывать. Жарченко, закусив губу, склонился над геологом и неотрывно следил за каждым движением лотка. Ему казался утомительно долгим процесс промывки, чудилось, что песку не будет конца, что Пеньковский слишком осторожничает и очень уж малыми порциями сталкивает скребком промытый песок. Но Пеньковский дело свое знал, как никто другой. Зачерпнув последний раз чистую воду из ключа и осторожно постукивая ладонью по торцу лотка, он медленно сдвинул к краю мельчайшую крошку пустой породы и освободил поперечную канавку в центре днища.
Жарченко бросил взгляд на середину бороздки и увидел крупные золотинки.
— Мать честная! — выдохнул он над самым ухом геолога. — Дайте-ка сюда.
Пеньковский передал ему лоток и протянул руку в сторону долины.
— Обратите внимание, боковой приток делит долину ровно пополам. Теперь гляньте туда. Вон там проходит водораздел. Похоже, что вся верхняя часть долины должна иметь золото.
— Внизу тоже будет золото?
— Говорить утвердительно не берусь. Ответ даст дальнейшая разведка. Вспомните, Петр Савельевич, все повторяется, как тогда, перед войной, в долине Арга-Юраха.
— А что если это единственный ключ? Обычный всплеск без какой-либо геологической логики. Вот если бы все правые притоки реки таким же золотом шумнули! — Жарченко покосился на геолога.
Пеньковский сделал вид, что не слышал его последних слов, и, продолжая осматривать долину, спросил:
— Так что ж намерены делать, уважаемый Петр Савельевич?
В интонации его голоса Жарченко уловил знакомую насмешливо-ироническую нотку, спокойно ответил:
— Через десять дней начнем здесь мыть золото.
Пеньковский тихо присвистнул и задумчиво посмотрел на Жарченко.
Прямо перед ними, сразу же за узкой галечной отмелью на берегу ключа, начиналась тайга. Так как она была непривычно для здешних мест густой и среди могучих лиственниц часто попадались рощицы высоких тополей и чозений, можно было предположить, что долина, находится в таликовой зоне и грунтовые воды растопили здесь вечную мерзлоту. Надо было свалить вековые деревья, вытолкнуть их на край Долины, бульдозером снять верхний, пустой слой земли — торфа, обнажить золотоносные пески, построить деревянную эстакаду промывочного прибора, завезти всю технику и оборудование… Такую работу за десять дней!
Пеньковский мысленно представил картину развороченной тайги, перекопанной земли, грохочущую махину работающего промывочного прибора. Он снова посмотрел на директора прииска, на его упрямо выступающий тяжелый подбородок. Такое мог сделать только он. Не считаясь ни с какими правилами и законами горного дела, без технического проекта, инженерных расчетов, плановой продуманности. Что поделаешь, при Дальстрое все можно было! Деятельность директора прииска прежде всего оценивалась тоннами золота. Минимум план. Больше — лучше! Любым способом. В годы войны — понятно. Тогда страна выжимала из себя все для победы. Теперь другое время. Сила инерции? Нет. Это сама сущность системы Дальстроя. Найти — взять! Для чего же тогда создали область? Неужели там, в обкоме и облисполкоме, до сих пор не поняли, что они должны немедленно перестроить систему хозяйствования и весь уклад жизни и взаимоотношений людей? Надо осваивать этот суровый, но по-своему замечательный край спокойно, умно, бережно, на вечные времена. Жарченко же как директор — порождение Дальстроя. Это не его вина, это его беда. Жаль, ведь умница, каких поискать, из него может получиться большой руководитель. Только кто его продвинет? Тарков? Тур-геев? Они боятся его, отлично понимая, что он во сто крат умнее и деловитее их обоих. Однако они ведь понимают, что без таких, как Жарченко, горное управление ни за что не выполнит план. Он — это крепкие ножки их служебных кресел, один из тех, кто в смутные времена обеспечивает запас прочности.
Пеньковский понимал, что Жарченко именно здесь, в середине долины, на выходе ключа из каньона, начнет отработку месторождения. Еще не разведанного по всей площади, не оконтуренного разведочными данными. Без подсчета запасов, даже без технического проекта на отработку полигона. Работы будут выполняться так, как скажет директор прииска. Сколько таких месторождений брошено. Пришли, выхватили Что богаче, ушли.
— Где начнете вскрышу? — спросил Пеньковский с дальним прицелом.
— Здесь. Напротив ключа.
— Торфа куда будете выкладывать?
Жарченко бросил быстрый взгляд на геолога, поиграл желваками на скулах. Он понял его.
— К сопке придется выталкивать.
— А если и там окажется золото?
— Засыпем, — жестко отрезал директор. — Потом с двойной перевалкой торфов возьмем и то золото, если оно там объявится.
— К сожалению, я еще не научился вести разведку под отвалами промытых песков.
— Вадим Донатович! Не надоело каждый раз одно и то же? Первого августа я должен здесь мыть золото. У меня в распоряжении один август. Вы отлично знаете, какой сентябрь на Колыме. Я лично не уверен и в августе. Вдруг опять будет лить, как позапрошлый год. Помните, что творилось на полигонах.
Пеньковский молча опустился на камень. Снял старенькие потертые резиновые сапоги, перевернул, вылил из них воду.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
1576 год. После памятного похода в Вест-Индию, когда капитан Френсис Дрейк и его команда вернулись в Англию богатыми и знаменитыми, минуло три года. Но ведь известно, однажды познакомившись с океаном, почти невозможно побороть искушение вновь встретиться с ним! И вот бравый капитан с благоволения королевы организует новую дерзкую экспедицию — на этот раз на тихоокеанское побережье испанских владений. Конечно, он берёт с собой только бывалых и проверенных «морских псов», в числе которых и возмужавший, просоленный волнами и ветрами русский парень Фёдор, сын поморского лоцмана, погибшего от рук опричников царя Ивана.
Душица Миланович Марика родилась в Сокобанье (город-курорт в Восточной Сербии). Неоднократный лауреат литературных премий. Член Союза писателей Сербии. Живет и работает в Белграде. Ее роман посвящен тайнам Древней Руси, наполнен былинными мотивами, ожившими картинами исконно славянского эпоса.
Капитан Обри и доктор Мэтьюрин на «Сюрпризе» собираются в Южную Америку с секретной миссией, но планы внезапно меняются. Обри срочно восстанавливают в списках флота, он получает под командование захваченный им же фрегат «Диана», и вместе с Мэтьюрином они отправляется в восточные моря уже с дипломатической миссией и королевским посланником на борту. Когда-то (в третьей книге) они уже не довезли туда мистера Стенхоупа. Цель плавания – договор с потенциальными союзниками Англии в тех краях, а там уже французы и предатель Рэй.
Книга Рипеллино – это не путеводитель, но эссе-поэма, посвященная великому и прекрасному городу. Вместе с автором мы блуждаем по мрачным лабиринтам Праги и по страницам книг чешскоязычных и немецкоязычных писателей и поэтов, заглядывая в дома пражского гетто и Златой улички, в кабачки и пивные, в любимые злачные места Ярослава Гашека. Мы встречаем на ее улицах персонажей произведений Аполлинера и Витезслава Незвала, саламандр Карела Чапека, придворных алхимиков и астрологов времен Рудольфа II, святых Карлова моста.