За и против кинематографа. Теория, критика, сценарии - [35]

Толпа на собрании машет красными флагами. Кинохроника от 12 июля 1936 г.

Субтитр: социалист Роже Саленгро, министр внутренних дел Народного фронта.

Саленгро выступает с трибуны перед собранием социалистов.

Это маленький, смешной и неприятный человек, который, стараясь изо всех сил придать себе вид Муссолини, заявляет следующее: <Мы берёмся навести порядок; мы добьёмся от рабочего класса понимания, что его долг и его интересы диктуют ему: он должен прислушаться к нашим призывам и не заставлять нас прибегать к мерам принуждения.

Нет, Народный Фронт не будет анархией! Народный Фронт будет жить, Народный Фронт будет побеждать только в той мере, в какой он будет способен поддерживать порядок.

Необходимо, чтобы рабочий класс понимал, что его долг и его интересы требуют, чтобы он не предпринимал ничего, что может восстановить против него средний класс, крестьянство. Послезавтра на огромном шествии объединятся три цвета нации и красное знамя труда. 14 июля, в день Республики, день пролетариата, мы требуем, чтобы парижский народ бдительно охранял свои завоевания апреля и мая. Мы требуем, чтобы народ Франции сохранял своё доверие к правительству: к правительству, которое живёт только ради него, к правительству, которое живёт только ради него и будет побеждать лишь в той мере, в какой народ Франции будет помогать ему побеждать».

Субтитр: через четыре месяца после этого выступления неблагодарные правые путём клеветы доведут до самоубийства этого человека, чьих сил хватало только на то, чтобы дурачить своих избирателей.

Объединённые левые силы – это лишь мелкий защитный обман общества спектакля, из тех частных случаев, чья жизнь скоротечна, потому что система пользуется ими лишь от раза к разу. Я упомянул о них в своём фильме лишь мимоходом, но, ясное дело, я обличил их со всем тем презрением, какого они заслуживают, так же как после этого мы обличали их в Португалии, на более приятном и широком поле действия.

Сталинист Куньял с беспокойным видом.

Шеренга португальских солдат на верхней площадке монументальной лестницы охраняет правительственный дворец на закате.

Один журналист, близкий к всё тем же левым силам, который позже достиг определённой известности, когда для собственного оправдания опубликовал неправдоподобно фальшивый документ, потому что именно так он понимает свободу прессы, уже был отъявленным фальсификатором, когда заявил, что я не обличаю бюрократов из Пекина столь же рьяно, как другие правящие классы. Более того, он сожалеет о том, что интеллектуал моего уровня загоняет себя в «кинематографическое гетто», что у масс нет шансов увидеть мои фильмы. Этот аргумент меня не убеждает: я скорее предпочту оставаться в тени для этих масс, чем соглашусь обращаться к ним в лучах искусственного освещения, которым манипулируют их гипнотизёры. Ещё один иезуит, столь же малоодарённый, напротив, задаётся притворным вопросом: не является ли публичное обличение спектакля уже участием в самом спектакле? Вполне очевидно, чего именно добивается этот пуризм, столь непривычный для газеты: чтобы никто никогда не появлялся в спектакле в качестве его врага.

Телекс в информационном агентстве; техническое оснащение радиостанции; её студийный павильон и т. д.

Манифестация рабочих текстильных предприятий в Лиссабоне.

Те же, кому нечего терять, даже места на низшей ступени в обществе спектакля, кроме одной лишь амбициозной надежды когда-то заполучить такое место, став на нём самой молодой сменой караула, проявили своё недовольство с гораздо большей очевидностью и злобой, даже с ревностью. Очень представительный аноним весьма пространно изложил свои тезисы, полные самого современного конформизма, в самом подходящем для этого месте, в еженедельнике казарменного юмора, публикуемом для миттерановского электората.

Очередь в университетской столовой, на тарелки накладывается еда.

Рекламный ролик: в пустынной местности юноши и девушки, одетые по моде хиппи, весело следуют за бородатым молодым человеком, идущим впереди. Столкнувшись с широким водоёмом, бородач спокойно идёт дальше по воде благодаря своим кроссовкам “Buggy” от Егат, остальные идут за ним в таких же хороших кроссовках, и чудо повторяется. Но люди малой веры, не доверяющие кроссовкам “Buggy” от Егат, погружаются в воду по колено и остаются стоять там же, никто не возвращается к ним, чтобы помочь.

Аноним считает, что было бы очень хорошо снять фильм по моей книге в 1967 году, но что в 1973-м было уже слишком поздно. В доказательство он приводит тот факт, что необходимо немедленно прекратить говорить обо всём том, чего он не знает: о Марксе, Гегеле, о книгах вообще, потому что они не могут стать адекватным средством освобождения, как и любое использование кинематографа, потому что он остаётся лишь кинематографом, в то время как теория нужна ещё меньше, чем всё остальное, так же, как и история, потому что он сам как бы рад был бы анонимно выйти из неё.

Жискар д’ Эстен принимает нынешнего португальского главу государства, за ними идёт Ширак; войсковой отряд отдаёт честь.

Настолько тухлая мысль, очевидно, могла просочиться только из Венсенского университета. Никогда свежая теория не зарождалась в исследованиях студентов Венсена. Именно там превозносится, по крайней мере, временно, антитеория. Что лучшее они могут предложить ради места преподавателя-стажёра в новом университете? Не то чтобы они этим довольствовались, ведь даже самые непосвящённые из кандидатов в рекуператоры идей сегодня ходят и стучатся во все двери, чтобы дослужиться хотя бы до редактора книжной серии в каком-нибудь издательстве, а если возможно, то и до режиссёра: аноним даже не пытается скрывать, что завидует моим пышным, на его взгляд, кинематографическим успехам. Можно с уверенностью констатировать, что ни одна из всех этих антитеорий не будет обойдена молчанием, что могло бы стать их единственным достоинством, поскольку иначе их носители оставались бы просто неквалифицированной рабочей силой.