За Хребтом - [27]

Вдруг кто-то из безумцев, еще несколько минут назад болтавший с соседом о литературе в начале конвейера, заметил Лема. Его и без того красные глаза налились бурой кровью, и он что-то закричал, тыча пальцем в потерявшего дар речи от страха подпольщика. Наконец, Лем различил слова, которые кричал голос. Они врезались и ввинчивались в мозг, словно сверло. «Без дисциплины жизнь невозможна!»

* * *

– Подъем, рецидивисты! – резкий голос мгновенно вырвал спящих заключенных из сна, – пять минут на сборы и на выход, – с этими словами человек, встречавший их прошлой ночью, захлопнул дверь.

Лем убрал слипшиеся волосы с глаз и вдохнул полной грудью. Этой ночью ему снилось что-то непонятное и тревожное. Сам сон уже ушел, не оставив и следа в памяти, но чувство непонятного страха продолжило колыхаться в его душе. Молодой подпольщик провел по подбородку и неожиданно для себя понял, что не брился уже целую вечность.

«Ничего, скоро и побреют, и налысо постригут, – подумал Лем с отрешенным безразличием, – так у них вроде бы заведено. Вон все солдаты какие гладкие бегают».

Одевшись, Лем оглянулся на своих товарищей по заключению, с которыми он не перекинулся ни словом со вчерашней ночи. Бывший учитель Палий поправлял на себе синюю штормовую куртку. Лем даже немного удивился, настолько не вязался образ попавшего под горячую руку правительства невиновного учителя с хмурым и собранным человеком в простой, но прочной одежде на каждый день. Мало кто одевается подобным образом. Хоть в Демиругии все основные товары были в дефиците, считалось дурным тоном одеваться так, как «все». В каждой семье женщины ночами сидели с иглами над одеждой, перекраивая ее во что-то чуть менее стандартное.

Поэтому почти военная одежда учителя обращала на себя некоторое внимание. Хасар ожидаемо облачился в нечто похожее. Впечатление, которое сложилось у подпольщика о нем еще там, в «Воронке», никуда не делось. Грубая ткань куртки была неопределенного темного цвета. Поверх нее потомственный кочевник накинул жилетку того же фасона с огромным количеством карманов всех форм и размеров. В отличие от остальных, Хасар имел при себе еще и плоский вещмешок оливкового цвета.

У Лема же остался только плащ да легкие ботинки, не годящиеся для погоды на улице. Его любимую шляпу, видимо, потеряли при аресте.

«Жаль, конечно, – подумал Лем, – редкая была».

Дверь в комнату вновь распахнулась от мощного толчка, и вчерашний провожатый вошел внутрь. Без лишних слов он жестом приказал всем выходить.

– Сейчас у вас будет десять минут на все водные процедуры. Начальству вы, завшивевшие, грязными не нужны, – отчеканил военный, запирая дверь в место их ночлега, – слева в конце коридора подмоетесь, справа – выход. Жду вас на улице и советую быть пунктуальными.

Недобро ухмыльнувшись, вояка развернулся в сторону выхода.

– Ну, банный день так банный день, молодые люди, – весело разбавил мрачную атмосферу Палий, – вперед и с песней.

* * *

Выйдя на улицу, Лем про себя отметил, что впервые за очень долгое время не вздрагивает от холода, он, наконец, был одет по погоде. По крайней мере, почти. Эти десять минут явно пошли на пользу всем троим. Лем провел рукой по непривычно гладкому подбородку, в последний раз он брился еще до задержания. Приятная свежесть бодрила и придавала небольшую уверенность, болезненный страх перед неизбежным улетучился в водосток вместе с пылью и грязью. Хасар вновь стянул длинные волосы, оказавшиеся чернее вороньего крыла, в хвост.

«Только вот Палий, каким был, таким и остался, – отметил про себя подпольщик, – годы не уходят под струями горячего душа».

– Так все, вся шайка в сборе, – сказал очевидное военный, для пущего эффекта заглянув каждому в глаза, – теперь молча идите за мной, вас уже ждут.

– А роты сопровождающих не будет? – буркнул себе под нос Хасар.

– Я сказал молча, – рыкнул вояка, каким-то образом услышавший саркастичную реплику.

Потомственный кочевник лишь пожал плечами, нахмурился еще сильнее и первым пошел за сопровождающим.

Впервые за долгое время погода перестала нагнетать и без того невеселую атмосферу своими серыми тучами. С неба светило яркое солнце, всеми силами пытающееся раскрасить эту израненную землю яркими красками. И хоть ветер все так же нес с собой неприятные запахи гниющего древнего леса, других в Демиругии попросту не было, а распластанная по высушенной земле военная база не хотела отпускать своих пленников, в душе робко росла надежда на то, что самым неожиданным способом все непременно образуется. Лукавое солнце игриво заглядывало в глаза, приглашая присоединиться к радостному празднику, одному из последних в эту осень. У Лема возникло ощущение, что все вокруг – это неправда, что все это не с ним. Это страшная история, которую с каждым днем вспоминаешь все туманнее. А вот ясное небо, лучистое солнце и теперь уже не такой уж и сухой воздух – вот они по-настоящему. И сейчас можно будет доделать уроки, схватить на бегу осеннее пальто, съехать вниз по перилам и помчаться на пустырь гонять мяч со школьными друзьями.

Резкий оклик вырвал Лема из радужных фантазий, и он поспешил за остальными.