За холмом - [26]

– Ты же говорил, что у вас был рай, а пришельцы его ещё и улучшили.

– Пришельцы принесли достаток. Да, соглашусь, в этом они преуспели и нас облагодетельствовали. Но у нас сложилось своё устройство: было много племён, и те, кто первым наладил контакты с пришельцами, решили, что они избранные. Они распределили все важные должности между своими родственниками. Некоторые из пришельцев, а также наши, кто читал много книг, пытались вмешаться и объяснить, что для того, чтобы государство было устойчивым, система должна быть выборной, чтобы к власти приходили всегда самые успешные и умные, то есть чтобы система была самоорганизующаяся. Но наши смеялись в ответ, потому что у них и так всё было хорошо. Как, впрочем, и у главных из пришельцев – их тоже всё устраивало. Пока добывались нефть и другие ископаемые…

– А потом?

– Потом нефть стала иссякать, пришельцы потеряли интерес к нашей стране. Постепенно многие уехали сами, остались только те, кто здесь нашёл родину, те, кому некуда было ехать. Жизнь ещё теплилась, но доходы уменьшались, что и спровоцировало конфликты в дальнейшем. А главным пришельцам где-то далеко за холмом не было уже дела до этого места и до своих сородичей – они сделали вид, что этой страны не существует. А вот наши руководители подняли головы. Больше ничто не сдерживало их: богатств от пришельцев становилось всё меньше, и, естественно, обострилась конкуренция за те ресурсы, что оставались. Их какое-то время контролировали пришельцы, которые не уехали, но наши поняли, что их никто больше не поддерживает.

– Поэтому появилась овца?

– Да, овца появилась в нужный момент, ты прав. Вполне вероятно, что пропавшие овцы были и раньше, но именно в тот момент овца стала значить очень много.

– И что же дальше было? – мальчика, кажется, утомили философские отступления старца, который уже переставал казаться мудрым и больше походил на нудного.

– Всех, кто подобно тебе искал другие возможные причины пропажи овцы, жестоко наказывали как предателей и трусов, не желающих бороться с пришельцами. Люди на улицах перестали с пришельцами здороваться. Их стали обзывать «овцекрадами», а они обижались и обзывали наших «овцеозабоченными». Кое-где стали возникать и драки. В это время наш Великий вождь объявил, что овцу, скорее всего, украли именно пришельцы. Хотя он и не был категоричен, наши это поняли как окончательный вывод следствия. В драках убили сначала одного пришельца, потом другого. Те начали ходить по улицам с оружием. В итоге, естественно, при очередном нападении они убили одного нашего. И вот тогда началось…

– Что началось?

– Вакханалия, погромы, массовые убийства…

– Это ужасно!

– И это, мальчик мой, было ещё только начало.

– Что же было потом?

– Сначала враждовали с оставшимися пришельцами, видя в них корень проблем, которые всё множились. Когда уехали последние оставшиеся в живых после погромов, воевать вроде бы стало не с кем, но жители долины вспомнили о древних и непреодолимых различиях между ними самими – ведь здесь, как я говорил, жили потомки нескольких племён. Они стали враждовать между собой. Разразилась страшная война всех против всех, менялись союзы, рушились дома и фермы, заводы…

– Тут тоже виновата была овца?

– Овца стала спусковым крючком для ненависти. Потом уже имела значение только она. Люди так накачали себя злостью, что бросались с ножами на всех, кто казался им опасен. А опасными воспринимались все, кто думал иначе, разговаривал иначе, одевался иначе. Причины находились, в них никогда нет недостатка, когда есть желание воевать. На Крайний Запад, например, мы напали потому, что оттуда сократились поставки нефтепродуктов и электричества. Наш Великий вождь назвал это сознательным вредительством. Но ведь поставки сократились потому, что убили и выгнали всех специалистов-пришельцев! Это сейчас кажется очевидным, а тогда никто об этом просто не подумал. Когда включается ненависть, как впрочем, и любовь, мозг человека становится жалким и примитивным, он все события вокруг видит сквозь призму ненависти или любви, не способен на анализ и вообще размышления о чём-то, кроме непосредственно этого объекта.

Мальчик поёжился, будто от холода.

– Но почему любовь тоже? Разве убивают из-за любви?

– Любовь и ненависть – это чувства одного ряда, просто противоположные. У человека отключается критическое мышление, и он становится очень уязвимым, им можно манипулировать, он слеп и глух. Есть, правда, между этими чувствами разница существенная. Человек, безумно влюблённый, легко может стать безумно ненавидящим. Но от ненависти к любви дорога куда сложнее. Ненавидящий человек уже с большим трудом может прийти к любви.

– А вот эти ваши предки, которые убивали всех подряд, они кого-то любили?

– Да, они любили Великого вождя.

– Хм, – мальчик вновь передёрнулся, – и получается, что эта любовь к одному человеку привела к ненависти к тысячам других?

– Выходит, что так. Всех тогда сплотила ненависть. Это чувство проще вызвать, чем любовь. Ненавидеть может каждый, кто отказывается думать, а чтобы любить, этого недостаточно. Это подтверждают и последовавшие события…