За гранью - [60]

— Заткнись! — Анаболическое чудовище так резко вскочило с места, что стул перевернулся. — Только покажись здесь еще… Мое дело закончено. Все! Ты кипятишься, потому что мы хлопнули твоего любимчика. Мой адвокат пожалуется на тебя!

— Тебе не нужно никаких адвокатов, тебе нужен укротитель! — рявкнул Тимонен. В его взгляде сквозило холодное и злостное бешенство. — Вали. Ты мне больше не нужен. Но я вернусь… — Он поднялся и постучал в дверь. — А впрочем, не оказать ли тебе услугу? Я мог бы выяснить, кого сейчас трахает Лангмар в ожидании своего возлюбленного, который сидит в окружной тюрьме в Хамаре и вяжет варежки.

Вошел охранник и увел заключенного.

48

— Я был точно в таком положении, как ты.

Они сидели в Ирландском пабе, и Тимонен уже допивал первую поллитровую кружку.

— Я думал, что смогу справиться с этими гадами самостоятельно, если уж на то пошло. Мне довелось увидеть парочку их жертв, и я был готов на все. — Он приступил ко второй кружке. — И видимо, я перестарался…

— А почему я ничего не слышал об этом деле? — спросил Валманн.

— Это случилось в Швеции, понимаешь. Я был в гражданском. Формально это расценили как дорожно-транспортное происшествие, каких много на шоссе Е18.

— А как же погибший парень? Разве его родственники не потребовали выяснения обстоятельств гибели?

Тимонен внимательно смотрел на пивную кружку, а потом сделал еще один глоток.

— У него не было родственников, — произнес он, помолчал еще немного и сказал: — Он был моим младшим братом.

— Да что ты?

— Этого почти никто не знает.

— Ну да.

На эти слова трудно было найти подходящую реплику, и Валманну только оставалось ждать, пока его коллега сам продолжит разговор.

— Я уже говорил тебе, что я из Финнскугена. — Он поднял голову и уставился на Валманна; в его взгляде не было и тени жалости к самому себе. — А там жизнь во многих отношениях совсем иная. У нас там обычное явление, что семьи распадаются и дети разъезжаются в разные стороны. Люди разъезжаются при разводе, из-за пьянства, проблем с психикой и других напастей. Случалось, что неожиданная смерть одного из членов семьи выбивала почву из-под ног и вела к распаду. Мой отец был алкоголик. Он бил мать и нас. Можно было бы подумать, что все вздохнут с облегчением, когда он наконец упьется до смерти. Однако когда это произошло, с матерью случился удар. Я и мой брат Йоран попали в разные детские дома — мне повезло, а ему нет. Мы выросли в разных условиях и под разными именами. А когда я стал достаточно взрослым и понял, что с ним произошло, было уже поздно. Я сто раз вытаскивал его из канавы и добивался отказа от возбуждения дела. Ситуация была не из приятных. Он посылал меня ко всем чертям, но я все равно не переставал за ним присматривать. И в то же время я никому не мог сказать, что он мой брат. В конце концов я стал использовать его как информатора, чтобы не потерять контроль над ним. И тут я перестарался.

Тимонен подозвал официанта. Валманн взглянул на него с озабоченностью, но в ответ обнаружил прежнюю ироническую улыбку на его круглом лице.

— Ты можешь не беспокоиться обо мне, Валманн. Я рассчитываю свои силы. Я остановился в гостинице «Астория». Мне все равно нужно отдохнуть хотя бы один вечер. Если мне повезет, то я найду какую-нибудь благосклонную дамочку, разумеется, чисто на профессиональной основе… — И он от души рассмеялся в ответ на ошарашенный взгляд Валманна. — Ты ведь знаешь, что девочки любят жить в гостиницах, когда приезжают на гастроли. А городки вокруг озера Мьёса очень популярны. И не только во время Олимпийских игр. Я понял, что с этим безобразием в одиночку не справиться. Когда тебе удается поймать какого-нибудь небольшого сутенера, то Лангмар посылает двоих взамен. А до него ты никогда не доберешься. Они скорее пойдут под пулю, чем его заложат. Ты ведь сам видел — Абраш сидит уже три с половиной года за этого мерзавца. К счастью, он был до такой степени накачан наркотиками, когда мы его взяли, что у нас было время возбудить дело по-настоящему. А потом все как-то утихло — и здесь, и в Швеции. Нам повезло. Вообще-то редко удается умерить их пыл на такое долгое время.

— Не хочешь ли ты сказать, что дело с погибшей на дороге девушкой нужно просто-напросто забыть?

— Послушай, Валманн… — Он перестал смеяться. — Я понимаю твой пыл и желаю тебе успеха. Такое дело захватывает, если начнешь им заниматься как следует. Ты встречаешь людей, которых оно непосредственно коснулось. Это могут быть самые различные люди — от солидных отцов семейства до старух на обочине дороги; и все они рассказывают душещипательные истории, и эти истории — правда. А ты работаешь в полиции и поэтому должен что-то предпринять. Этого требует общество, законы. Ты сам от себя этого требуешь. Но как раз сейчас мы распутываем одно из крупнейших дел, связанное с контрабандой гашиша. И я хочу, чтобы все мои сотрудники сосредоточились на этом деле. Если все пойдет как надо, то через три-четыре дня все закончится. И тогда ты сможешь вернуться к случаю на шоссе 24 и расследовать его сколько захочешь. И ты наверняка обнаружишь, что следы ведут в Стокгольм, а оттуда в Ригу, Киев, Гамбург или, может быть, деревню недалеко от Косова. А туда ты за ними не последуешь, Валманн, потому что там они будут держать тебя на мушке, а не наоборот. Мне неприятно об этом говорить, но у тебя нет никаких шансов. Вот так-то. — Он выпрямил спину и осмотрелся по сторонам. — Куда это подевался официант с моей пол-литровой кружкой?