За гранью безумия - [76]

– Мне показалось, она была какой-то уж слишком… спокойной для такой ситуации. Никаких эмоций. Видно, они что-то ей вкололи.

– Возможно, – Орест на мгновение увидел, как Филипп, с которым он был знаком уже более десяти лет со времени их учебы в КПИ, стоит, издали наблюдая за этой сценой, – исполненный страха и запоздалого раскаянья, потому что поддался минутному наваждению, потому что позволил числам сожрать свою душу.

– Я ничего не мог, ничего… – Филипп снова заплакал.

Затем он рассказал, как решился подняться к себе, и на пороге понял, что в квартире кто-то есть. Скорее, уловил обострившимся от близкой опасности шестым чувством – кто-то есть еще. Спускаясь вниз по лестнице, услышал, как за его спиной распахнулась дверь – его дверь (о чем ему сообщил характерный скрип навесов), и побежал. Он так и не обернулся, чтобы посмотреть на того, кто появился на пороге, но хорошо запомнил негромкий сухой хлопок и аккуратное круглое отверстие, возникшее в стене прямо перед его лицом, словно невидимый палец вошел в штукатурку. Он бежал по улицам, сколько хватило духу, пока наконец не оказался в какой-то подворотне. Все, что при нем было – это деньги, полученные за исполненную работу, и ноутбук в наплечной сумке, с которой он не расставался со студенческих лет.

– Что бы они ни сделали с Верой, они не успокоятся, пока не достанут меня.

Орест собирался что-то ответить, но тут заметил, с каким ужасом Филипп смотрит в коридор.

– За дверью…

* * *

Ветер меняется, отгоняя туман обратно к породившей его реке, но ненадолго – вскоре тот возвращается, став, как кажется Оресту, еще плотнее. Стараясь не сбавлять темп, он размышляет, будет ли туман мешать работе, когда полностью его накроет. Усталость вновь дает знать о себе, и Орест останавливается, оценивает результат трудов и решает, что половина пути или около того уже пройдена. По обе стороны ямы возвышаются кучи земли – одна побольше, другая поменьше. Однако с каждой отнятой у могилы горстью копать становится все сложнее. Да и ему все чаще требуется передышка; натертая черенком лопаты кожа горит на ладонях, а большой палец левой руки остро печет из-за лопнувшего пузыря.

«Чем больше взять – тем больше станет» – всплывает в памяти откуда-то из прошлого, возможно, из детства. Орест старательно вглядывается в серовато-белую глубину, в самую плоть тумана, навевающую образы медленно и нелепо движущихся фигур, похожих на гротескные марионетки. Только подростки верят в такое дерьмо, но он не спешит вернуться к своей тяжелой работе, продолжает вглядываться в туман. Потому что там, верится ему или нет, все-таки кто-то есть. Или что-то. Он в этом уверен.

* * *

Орест тихо последовал в коридор, куда указывал стеклянный взгляд Филиппа. И остановился на полпути – он увидел это. Ручка входной двери двигалась. Медленно и беззвучно. Потом замерла, и Орест подумал, что если бы не Филипп, то он наверняка бы решил, что ему мерещится. Всего четверть часа назад он был выдернут из глубокого сна.

Приблизился к двери, одновременно делая Филиппу жест оставаться на месте. Некоторое время ничего не происходило. Затем Орест услышал – совершенно отчетливо – негромкий металлический звук… и – щелчок. Кто-то работал над нижним замком. Орест лихорадочно вспоминал, закрыл ли он оба замка после внезапного появления Филиппа или же ограничился чисто механическим захлопыванием, будучи слишком сонным и удивленным. Затем все же вспомнил, что закрыл и на верхний, который снаружи открывался ключом, а изнутри с помощью ручки, похожей на те, что были у его кухонной плиты (заметив сходство, он при случае шутил, что и плиту, и дверь делали на одном заводе).

Слишком невероятной казалась мысль, что именно сейчас его хотели ограбить, что тот, кто пытался проникнуть в квартиру, не заметил свет в кухонном окне на первом этаже и даже, быть может, различил их силуэты на фоне занавесок.

Он оставил Филиппа следить за дверью, а сам направился в комнату с выходящими во двор окнами, приник к щели между портьерами. Орест увидел стоящую у подъезда большую машину, марку и цвет которой вряд ли смог бы точно определить в темноте, однако похожих машин он вроде бы раньше тут не замечал. Неяркий свет приборной доски подсвечивал лицо сидевшего на месте водителя человека, делая того похожим на призрак. Затем Орест рассмотрел еще одну фигуру, замершую у подъезда. Вернувшись в коридор, он вопросительно посмотрел на Филиппа.

– Они закончили с нижним… – пошевелил тот одними губами, но Орест его понял. Лицо Филиппа выглядело до такой степени бескровным, что казалось грубо загримированным под ходячего мертвеца из малобюджетного ужастика. Ореста вдруг охватил такой гнев, что он едва подавил желание врезать кулаком по этому рано обрюзгшему бледному лицу, лицу человека, вместе с которым провел лучшее время в своей жизни и который теперь, пусть ненароком, приволок за собой беду в его дом, как шелудивый пес тащит покрытый репейником хвост. Вместо этого дал знак следовать за собой.

* * *

Фигура, бредущая в тумане, выглядит необычно. И движется необычно. Орест выбирается на ровную землю, едва удерживается на краю ямы, но ни на миг не теряет ее из виду, словно силуэт может исчезнуть, раствориться в том самом тумане, из которого явился. Он снимает с перекладины креста фонарь и выключает. Кто бы это ни был, кажется, Орест еще не привлек к себе внимания, хотя фигура и движется почти в его направлении. Орест проводит мысленную прямую и решает, что его шансы остаться незамеченным примерно половина на половину. Если только… Если только его уже не заметили.