За гранью безумия - [55]

Бориса Лебедева подгорчане искали по окрестной тайге три дня. Искали большим числом, почти все мужики и подростки, организовав даже прочёсывание некоторых наиболее проблемных, «блудных» участков. Естественно, безрезультатно. В конце концов поиски свернули. Сгинул человек, что ж тут поделаешь. Не он первый, не он последний. Тайга кругом, всякое бывает…

Прошлым летом в Подгорске пропал охотник Костя. Был он человек пришлый, чужой. Явился однажды не пойми откуда, попросился на ночлег в одном из дворов. Да так и остался «на подхвате», подсобляя хозяевам за пищу и кров. Документов у него при себе не было, и кроме имени – настоящего ли, нет ли – никто о нём ничего и не знал. Жил он себе тихо-мирно, не пил, не скандалил, раздобыл где-то ружьё, похаживал иногда на охоту… Года два так и прожил – человек-призрак с точки зрения государства. А потом ушёл однажды в тайгу и не вернулся.

Его даже особо и не искали. Чужак… Да и где бродил он, в каких краях – никто не знал.

Вот и о Лебедеве как будто быстро стали забывать. Не было никаких особых слёз, никаких разговоров. Поминки справлять вроде как неправильно – а вдруг жив, вдруг вернётся ещё. Матвей вёл себя так, как будто его это и вовсе не касалось, и разве только Надюха ходила смурная и сердитая.

Матвей же и вправду искренне пытался втянуться в нормальное русло жизни, но это ему удавалось лишь внешне. Странное ощущение призрачности, иллюзорности, серости реального мира не покидало его ни на минуту, и Матвей никак не мог отделаться от ощущения полной никчёмности всего, что бы он ни делал.

К жене своей Зинке никакого влечения он больше не испытывал. Вообще. Как бы та ни старалась в постели, после приключения на Тагарлыке Матвеев член просыпаться не желал. За все эти дни он ни разу не подал признаков жизни, так и провисел месяц бессильной тряпочкой. Как в том старом анекдоте – одной проблемой меньше…

И по-прежнему каждый раз, когда Матвей закрывал глаза, он видел Василису – почти как наяву. С мыслями о ней он просыпался, с мыслями о ней ложился спать. Если ему удавалось вспомнить ночные сновидения, то в них обязательно присутствовала она. Эти мысли неизменно поднимали целый пласт воспоминаний из детства, ведь нечто похожее испытывал он и к своей однокласснице Светке Веселовской. Нечто такое, что он старательно задавил в себе то ли от стеснительности, то ли от неверия в возможность собственного счастья. И вот, поди ж ты, теперь, в сорок один год, он влюблён снова – и в кого же, в кого?

Странные лесные девчонки, вышедшие из ночной чащи в полнолуние, кем они могли быть на самом деле? Матвей не знал и не хотел знать. Он только чувствовал, что они разные. Чернявая Тайна отымела Борьку и утопила его. Василиса подарила ему себя безвозмездно… Что бы ни произошло между Лебедевым и его соблазнительницей, между Матвеем и Василисой всё было иначе – не могло ошибиться его сердце, не могло.

Двадцать второго июня в обед он заявил жене, что решил сходить на охоту. Зинка вытаращилась на него в полном недоумении. Никогда раньше он не охотился, не любил этот промысел с детства. Но Матвей не дал ей времени на раздумья и расспросы – тут же встал из-за стола, вытащил из сундука старую, отцовскую ещё, охотничью двустволку, патроны двенадцатого калибра с крупной дробью. Весь его вид выражал такую суровую решимость, что жена сочла за лучшее промолчать. Наскоро собрала ему с собой поесть и проводила… до мотоцикла.

– Когда вернуться думаешь? – только этот вопрос она и задала ему.

Матвей пожал плечами.

– Не знаю ещё. Как выйдет…

И уехал, оставив супругу в совершенной растерянности.

4

А вышло всё совсем не так, как он надеялся, и не так, как он боялся.

Дорога на Тагарлык заняла гораздо меньше времени, не более полутора часов. И это несмотря на почти сорокаградусную жару, полчища слепней и тяжёлый жаркий дух, подымающийся от трав, от земли. Матвей шёл, словно не замечая этих неприятностей, уверенно, быстро, чем дальше – тем быстрее. Тагарлычка к концу июня почти пересохла, так что можно было идти по каменистому руслу, не увязая в болотинах и не забуриваясь в буреломы и пихтач.

На подходе к озеру слепни и оводы неожиданно исчезли. На заветной полянке оказалось заметно прохладнее. С удивлением он увидел банку с тухлыми шпротами на старом месте. Стало быть, не приходил сюда никакой лесной зверь за целый месяц. Пустая бутылка и бердачевские стаканчики из-под рассады тоже никуда не делись. Матвей собрал мусор, оставшийся с прошлого раза, прикопал его поодаль. Заготовил дрова на ночь (на этот раз предусмотрительно захватил с собой топорик). Но запалить костёр не успел.

Василиса вышла к нему из лесу, хоть и до сумерек было ещё ой как долго. Очаровательное весёлое личико её светилось радостью. Она подбежала, обняла его, шепнула на ухо ласково:

– Пришёл всё-таки, пришёл… Матвеюшка…

И все страхи сразу же канули в Лету, исчезли, растворились в водовороте счастья. Он буквально осыпал её лицо поцелуями, а она заливисто смеялась, и её прекрасные зелёные глаза блестели от восторга и удовольствия. Но едва их губы нашли друг друга, как она неожиданно отстранилась, и он увидел тень испуга на её лице.