За гранью безумия - [44]

Наконец мне удалось обмануть зверя, я выскочил на границу поля, и тут землю потряс могучий удар. Меня подбросило вверх, а затем швырнуло на лед спиной. Ребенок сопел, слабо пытаясь выбраться из-под куртки, пока я корчился и не мог вдохнуть.

А в беззвездном небе чудился силуэт великана.

Он не мог быть так близко, не мог быть таким огромным, заслоняя собой космос, нависая, словно гигантская чужеродная планета, притянувшая мой мирок, чтобы раздавить в труху, в пыль, даже не узнав о моем существовании.

В ушах звенело. Кажется, я кричал. Может, скулил. Не помню, как смог встать. Ноги несли прочь, туда, к воротам. Погоню я ощутил спиной. Обернулся на ходу мельком – старик бежал, отталкиваясь от земли всеми четырьмя конечностями.

– Отдай! Не твое! – рявкал он на ходу.

Я рванул изо всех сил. Почва норовила выскочить из-под ботинок. Ряд деревьев, просевший забор, кривые приоткрытые ворота – все это маячило впереди, но совсем не приближалось. Что там с автомобилем? Что, если я добегу, а его нет?.. Что-то схватило сзади, принялось трепать куртку, я едва устоял, лягнув мягкое и упругое, повисшее неподъемным грузом. Сбросил с себя, развернулся и со смесью ужаса, злости и гадкого удовольствия впечатал ботинок в бородатое лицо. Старик завертелся на четвереньках, громко рыча и взвизгивая. Выждав момент, я снова пнул его в оскаленную пасть. Затем еще раз и еще, пока он не свернулся на снегу, пытаясь спрятаться от ударов. Стало мерзко от содеянного, но я только чуть сильнее прижал к себе младенца под курткой и вновь побежал.

Занырнул в проем между створками ворот и даже не поверил глазам: «Логан» был на месте. Огибая его, я одной рукой искал ключи. Потерял? Нет, вот же. Наконец-то среди кошмара появилось что-то реальное и надежное. Еще немного, и я смогу уехать отсюда! Ключи скакали в окоченевших пальцах, не попадали в замок… Поток бесцветного электрического света прорвался сквозь проем в воротах, вбил мне в глаза пару серебряных гвоздей, одновременно пришел мощный толчок. Я согнулся, пытаясь спрятаться за дрожащим остовом авто, и в этот момент увидел в стекле физиономию старика. Окровавленные зубы, потемневшая смерзшаяся борода, он улыбался во весь рот. На миг почудилось, что дед забрался в салон автомобиля и сидит, ехидный, на месте водителя, но тотчас дошло: это отражение, он сзади. Прожектор погас, а в мои плечи вцепились чужие руки. Я развернулся, горячее дыхание с запахом бойни впилось в нос, пасть щелкала у самого лица. Не оттолкнуть, не отмахнуться, да еще крючья стариковских пальцев вскарабкались по куртке, схватились за горло и, показалось, сейчас вырвут мне гортань. Голова мгновенно надулась от крови, глаза полезли из орбит. Снова вспыхнул прожектор, снова тряхнуло: в это мгновение я разглядел каждый волосок на куцей бороде безумца, а потом умудрился замахнуться и ударить зажатыми в кулаке ключами. Попал в щеку. Почувствовал, как металл пропорол кожу, скрежетнул по зубам, зацепился, но все же выскочил наружу. Сторож отшатнулся, не понимая, что произошло, а я, оказавшись на свободе, пихнул его так, что тот повалился в снег.

Щурясь, прикрываясь ладонью от нестерпимого сияния, я поглядел вверх. Позже я буду говорить себе, что ничего не увидел.

Титан заносил ногу надо мной, над машиной, над дорогой, и бежать было бессмысленно.

Ключ попал в замочную скважину, я распахнул дверцу. В салоне приветливо пиликнуло. Переложить дитя на сиденье рядом, сесть за руль, запереться. Конечно, я не успевал, не мог успеть. Зажигание. Шума мотора я не услышал – даже если он был, его заглушило волной грохота и скрежета металла. Барабанные перепонки вмялись глубоко в мозг, свет угас, мир подпрыгнул, раз, другой…

Дезориентированный, оглохший, вжатый в кресло, не знаю, сколько я так просидел, пока не понял, что тьма посерела. В ней различались силуэты деревьев, прямоугольник дорожного знака впереди, сугробы. Я подумал о пепле, висящем в воздухе после взрыва, но не было никакого пепла, просто приближался рассвет. Звон контузии становился все тоньше, но утихать не собирался. Потом вдруг дошло: кто-то кричит, плачет навзрыд. Ребенок.

Я встрепенулся, повернул голову. Младенец лежал на соседнем сиденье, голый, темный, сучил ножками и ручками, кривлялся, хмурился и, не открывая глаз, ревел. Приглядевшись, я понял, что он в чем-то запутался, тонкая золотая цепочка обмоталась вокруг тельца. Я автоматически коснулся собственной шеи – даже не заметил, как сорвало. Малыш боролся с Пелагеей, но не мог выбраться. Я убрал медальон и зашарил на заднем сиденье, ища, во что бы укутать мелкого. «Логан» тихо вибрировал, горела приборная панель. Я мимоходом отметил скомканные ворота снаружи, пустынное поле. Нащупал шарф, подойдет. Глянул в окошко над младенцем и вздрогнул…

Проклятый старик прилип к стеклу и завороженно наблюдал за шевелящимися ручками и ножками. У него оказались светло-голубые прозрачные глаза, справа белок стал алым. В кустистых бровях поблескивал иней, в бороде темнели багровые сосульки, рот был приоткрыт, прореженные зубы торчали в разные стороны, с разбитой губы на подбородок, а оттуда на автомобильное стекло сползала вязкая розовая голодная слюна.