За годом год - [160]
Она первой побежала к воде и, разбрызгивая ее, упала грудью. Ее просили подождать, но Валя плыла и плыла. Наконец она достигла запретной зоны — линия полосатых буйков, соединенных между собой проволокой, — и ухватилась за скобы, вбитые в буек. Течение потянуло за собою, и вода, обтекая, зажурчала и справа, и слева. Держась на вытянутых руках, Валя зажмурилась, и ей тотчас же сдалось, что она несется против течения.
"Он обязательно подплывет, — убеждала она себя. — Обязательно…"
Сильно махая руками, Василий Петрович подплыл вместе с Прибытковым. Волосы на голове и борода у того были мокрые, что придавало ему незнакомый, страшноватый вид. И, быть может, поэтому Василий Петрович рядом с ним показался Вале необыкновенно близким, своим, именно своим…
После купания они неожиданно остались одни. Как это произошло? Кажется, вместе со всеми шли пить лимонад, вместе со всеми подходили к ларьку, но когда, расплатившись, оглянулись, никого вокруг не оказалось. Убеждая друг друга, что надо немедленно искать их, Василий Петрович с Валей торопливо пошли по тропинке между деревьями. Поблуждав по зеленой дубраве и не найдя никого, вдруг снова вышли на берег Волги. И странно — то, что они остались одни, их уже не беспокоило. Наоборот, это стало общей радостью, и они долго, почти лукаво смотрели на Волгу.
— Я всегда буду помнить ее, — признался Василий Петрович.
— Я тоже. Мне ведь многое открылось здесь… — послушно согласилась Валя и, не находя больше слов, замолкла. Но чем больше смотрела на Волгу, тем больше очи ее наполнялись слезами, ожиданием страшного и желанного. Они чего-то просили, чего-то требовали. И эта просьба и требование были обращены к Василию Петровичу, хотя Валя и видела его краешком глаза.
Курган был весь изрытый я выглядел диким. Склоны прорезали ручейки и опоясывали валы, похожие на желтые волны, что накатываются на морской берег во время прибоя. Только кое-где млели от зноя чахлые кустики. Под ногами похрустывала покрытая потрескавшейся коркой шоколадная глина. Корка крошилась, и из-под подшив катились кусочки глины. Подниматься было трудно.
Алексей шел за Кравцом и, глядя на его запыленные ноские сапоги, думал, как неожиданно и даже странно все повернулось. Он считал, что все кончено, а выяснилось, что нет, и надо многое додумать. За спиной слышались голоса остальных. Алексей не прислушивался к ним и, наблюдая, как из-под сапог Кравца катятся кусочки глины, думал.
— Вот тебе, Лёкса, и Мамаев курган, — говорил Кравец, не оглядываясь. — На него взойти нелегко, не то что отбивать штурмом. Если загремишь с него кувырком, то загремишь…
— Да-а… — соглашался Алексей, мало понимая его слова.
Все эти дни он жадно присматривался к работе сталинградских коллег. Видел много интересного. Но вера в себя в нем возрастала, и свое казалось даже лучшим. Тем более, что некоторые показатели у него теперь была выше, чем у Кравца. Однако так было, пока Алексеи не побывал у него дома.
Он шел к нему, готовясь подтрунивать над жактовской квартирой, над уютом, созданным чужими руками, над пятым этажом, где тот обязательно должен был жить. "Скажу, на Мамаев курган, верно, легче подняться", — мысленно подготовил он шутку. Но все оказалось не так, как предполагал Алексей.
Кравец жил в белом саманном домике, обсаженном кустами акации. Среди старательно подметенного двора желтела сложенная из кирпича-сырца низенькая плита, на которой в чугунках что-то варилось. За проволочной сеткой в клетках сидели красноглазые кролики. В огороде, примыкавшем ко двору, росли помидоры, кукуруза, цвели георгины, зрели полосатые арбузы, и на всем виднелись следы заботливых рук.
Их встретила молодая приветливая женщина к проведя в дом, тут же ушла, наверно, хлопотать по хозяйству. Это успокоило Алексея и настроило более благосклонно к Кравцу. Он снисходительно усмехнулся и, не прося разрешения, пошел осматривать комнаты. В передней, в кухне, столовой стояла необычная, белая мебель.
— Чехословаки, Лёкса, подарили, — сказал Кравец, следуя за ним. — В прошлом году приезжали. Умеют, брат, вещи делать.
— На больницу похоже, — возразил Алексей.
Но последняя комната удивила его больше всего. Это была не то спальня, не то кабинет. Во всю большую глухую стену на самодельном стеллаже стояли книги. Сквозь неширокое окно в комнату лилось солнце. Его косые лучи не падали на стеллаж, а как бы отгораживали Алексея от него и полосой ложились на пол.
Алексей, будто перед ним был ручей, переступил через солнечную полосу и, как слепой, дотронулся до стеллажа.
— Учишься, а?
И тут Алексея встретила новая неожиданность. Подойдя к письменному столу и щурясь от солнца, он сел в кресло и взял со стола фотокарточку в рамке, стоящую на стеклянной подставке рядом с чернильным прибором.
— Жена? — повертел он ее в руках и вдруг осекся: на него с пожелтевшего снимка смотрела Зося.
В партизанском кожушке, некогда подаренном им, в кубанке с пришитой наискось лентой, она стояла, прислонившись к сосне, а за ней виднелись хорошо знакомые госпитальные землянки…
— Память, — сказал Кравец, краснея.
С шумом отодвинув от себя кресло, Алексей поднялся и, тяжело дыша, дрожащими пальцами начал вынимать карточку из рамки. Но Кравец решительно остановил его.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
КомпиляцияСодержание:СЕРДЦЕ ПОМНИТ (повесть)ПЛЕВЕЛЫ ЗЛА (повесть)КЛЮЧИ ОТ НЕБА (повесть)ГОРЬКИЙ ХЛЕБ ИСТИНЫ (драма)ЖИЗНЬ, А НЕ СЛУЖБА (рассказ)ЛЕНА (рассказ)ПОЛЕ ИСКАНИЙ (очерк)НАЧАЛО ОДНОГО НАЧАЛА(из творческой лаборатории)СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ:Заметки об историзмеСердце солдатаВеличие землиЛюбовь моя и боль мояРазум сновал серебряную нить, а сердце — золотуюТема избирает писателяРазмышления над письмамиЕще слово к читателямКузнецы высокого духаВ то грозное летоПеред лицом времениСамое главное.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».
В своих произведениях автор рассказывает о тяжелых испытаниях, выпавших на долю нашего народа в годы Великой Отечественной войны, об организации подпольной и партизанской борьбы с фашистами, о стойкости духа советских людей. Главные герои романов — юные комсомольцы, впервые познавшие нежное, трепетное чувство, только вступившие во взрослую жизнь, но не щадящие ее во имя свободы и счастья Родины. Диверсионная группа Володи Бойкача вместе с основными силами партизанского отряда продолжает действовать в белорусских лесах и сёлах.
В своих произведениях автор рассказывает о тяжелых испытаниях, выпавших на долю нашего народа в годы Великой Отечественной войны, об организации подпольной и партизанской борьбы с фашистами, о стойкости духа советских людей. Главные герои романов — юные комсомольцы, впервые познавшие нежное, трепетное чувство, только вступившие во взрослую жизнь, но не щадящие ее во имя свободы и счастья Родины. Сбежав из плена, шестнадцатилетний Володя Бойкач возвращается домой, в Дубовую Гряду. Белорусская деревня сильно изменилась с приходом фашистов, изменились ее жители: кто-то страдает под гнетом, кто-то пошел на службу к захватчикам, кто-то ищет пути к вооруженному сопротивлению.