За день до послезавтра - [168]

. Второй — способной выдержать давление и извне, и изнутри, но не развалиться. И даже «дать реверс» за пару дней, если это потребуется. Так было с Ливией: сдержанное одобрение изменений к лучшему в отношении интеграции в мировое бизнес-сообщество, такие же сдержанные, спокойные упоминания о том, что плохо там дело с демократией. А потом «раз» — с утра обыватели просыпаются, а Ливию бомбят. Причем не на минутку (это случалось и раньше), а капитально, уничтожая живую силу, армейскую и частично гражданскую инфраструктуру и все прочее, что необходимо. Вплоть до малолетних детей, являющихся внуками диктатора. И вот ее бомбят — сдержанно, не в полную силу, но неуклонно, настойчиво, с минимальным риском для себя и не обращая внимания на возмущение правозащитников и либералов всех мастей. Именно тогда, в 2011 году, когда мир пережил это, не слишком отвлекшись от собственных сиюминутных проблем, генерал-лейтенант окончательно убедился: да, настало новое время. Теперь прав не тот, кто лучше, тоньше, изобретательнее или просто дольше проводит пропагандистскую кампанию либо ориентирует ее на более широкие целевые группы. Теперь прав тот, кто сильнее, и на этом все, точка. «Поразительное нарушение международного права и сложившихся норм, неспровоцированное нападение? Да бросьте, это они на нас первые напали. И не надо бы вам копаться в грязном белье, старое поминать, прошлое ворошить и тому подобное, разбирая, кто там на кого напал. Все равно виноваты они. И вы что, пытаетесь с нами поссориться? Зачем бы это, все ведь в наших отношениях до сих пор было нормально? Ах нет, вы просто выполняете необходимые формальности, чтобы не выглядеть дурно в глазах определенного контингента избирателей? Тогда ладно, только не слишком усердствуйте. А лучше все-таки прекратите. Сейчас же. И приведите своих собственных шавок к порядку. Пусть правду говорят, а не выдумывают невесть что. Мы им свободу несем, тратим силы и жизни своих ребят, — мир должен это ценить». Что ж, это должно сработать и теперь.

Марк Хертлинг хмыкнул себе под нос. Минута размышлений в таком юмористическом стиле — и усталость ушла глубже, далеко в глубь тела. Снова можно работать.

Ситуация с провалом русской разведки действительно была искусственной, ненастоящей. Никакие ее успехи в принципе не могли преодолеть годами воспитываемого у русской верхушки восприятия себя как «почти своих» в глазах западного общества. Их ничему не научил даже урок, преподанный Муаммару Каддафи и его государству. Да, можно быть почти своим для десятков президентов и премьеров, удостаиваться похвал, жать руки под сверкание фотовспышек, — но позвольте, это ведь будут не премьеры и не президенты, кто вышибет твои двери катками своих заляпанных грязью и покрытых копотью танков! Это будут военные — другие, злые, грубые люди! Не надо было «переносить» (и это официальный термин из курса медицинской психологии) хорошие отношения с президентами на государственную политику в целом. Никакой объем выпитого на встречах высшего уровня шампанского, никакое количество подписанных документов не способны предоставить возможность избежать военного вторжения, если ты беззащитен в политическом и военном отношении.

В середине ночи, всего полсуток назад, Хертлинг поручил одному из офицеров своего штаба пробежаться по свободно выложенным в Интернет трансляциям «онлайн видео» с дорожных камер восточной части Польши: любых расположенных севернее Сокупки и восточнее Гданьска. Представленных на разных серверах: дорожной полиции, метеослужбы, даже польских эмигрантских сообществ в США и Германии. К его удовлетворению, все эти многочисленные камеры не работали или работали, но не передавали ничего. Потому как картинка с них даже у страдающего аутизмом ребенка вызвала бы очень конкретные ассоциации. Колонны тентованных грузовиков. Колонны бронемашин и специальных машин. Трейлеры с гусеничной техникой. Но степень аутизма русской разведки, которую десятилетиями боялся весь цивилизованный мир, действительно была просто невероятной. Никто не следил за происходящим на дорогах Польши и Германии, засев в кустах с биноклем и мобильной системой спутниковой связи. Никто не подумал, что одновременный сбой в работе вебкамер на разных серверах, в сочетании с тотальным блэкаутом средств связи: проводной телефонной и факсимильной, мобильной телефонной, телексной, даже компьютерной, — все это звенья одной цепи. Пропускные пункты на восточных границах Европы не были закрыты официально — просто из-за отсутствия связи с базами данных они не могли пропускать автомашины. Любой любопытный поляк, выглянувший ночью на необычный гул в окно родной хаты и увидевший проплывающий мимо батальон «Леопардов» с крестами на бортах, за оставшиеся до рассвета часы не мог успеть сделать ничего. Только вспомнить.

У русских почти не осталось спутников чисто военного назначения, графики прохода имеющихся были известны до секунд — не так уж все же это было сложно, если брать в расчет только само начавшееся движение масс машин и людей. Но то, что русские игнорировали многими месяцами длящееся накачивание в Восточную Европу и Юго-Восточную Азию военной и транспортной техники, десятков тысяч тонн «неклассифицируемых» грузов, — как это могло случиться?