Южный Урал, № 10 - [9]

Горностаева утвердили пропагандистом кружка по изучению Краткого курса истории партии. Он проводил также беседы и читки газет в своей бригаде. Мастер досадовал на то, что времени для бесед, проводившихся перед работой, было мало.

В тот день, когда получили газеты с докладом товарища Маленкова, беседа прошла особенно активно. Рабочие собрались в помещении под эстакадой. Заглянул начальник смены инженер Петр Григорьевич Жигулев и остался. Славный путь прошел этот человек на Магнитке. Приехал сюда еще в 1929 году, был учеником столяра, потом горновым, здесь окончил техникум и институт. Человек простой, душевный и вместе с тем требовательный, коммунист Жигулев никогда не пропускал возможности побеседовать с рабочими.

Горновой Черевичный спросил:

— Сколько бы металла выплавляла наша страна, если бы не было войны?

Горностаев ответил:

— Товарищ Маленков говорит, что война задержала развитие нашей промышленности, примерно, на две пятилетки. В 1952 году будет выплавлено 25 миллионов тонн чугуна. Если бы не было войны, мы выплавили бы, примерно, 50 миллионов тонн чугуна…

Старый рабочий, машинист вагоно-весов, Блохин с досадой сказал:

— Вот что война делает… Сколько мы потеряли времени из-за фашистских извергов.

— И чего ждут рабочие капиталистических стран, — вставил пожилой рабочий, второй горновой Чиркин. — Сбросить бы всех поджигателей войны ко всем чертям…

— На обмане держатся да на штыках.

— Штыки! — сказал Блохин. — У царского правительства были и штыки, и нагайки и тюрьмы. Ничего не помогло, когда за дело взялись трудовой народ, коммунистическая партия. Инженер Жигулев поддержал старого рабочего.

— Народ — сила. Вот пример. Сколько веков стоял Урал нетронутым. Что было здесь? Старые заводы. Кустарщина. А теперь? Заводы Магнитогорска, Челябинска, Златоуста, Миасса… Это только в нашей области. А там еще Свердловск, Молотов, Нижний Тагил… Нигде в мире нет такого скопления богатств, как на Урале.

— Могучий край…

С гордостью, с душевной теплотой говорили о росте городов Урала, о новых заводах — особенно близких потому, что на них выросли, возмужали, их строили и осваивали. И так само собой случилось, что заговорили о делах цеха, о работе печи.

Говорили о том, что вот освоили работу домен на высоком давлении газов под колошником. Но партия учит не останавливаться на достигнутом. Теперь вот в директивах по пятой пятилетке ставится задача применять кислородное дутье в доменном процессе.

Жигулев разъяснил:

— Кислород — это большое дело. У нас домны берут сейчас обычный воздух, и вместе с кислородом в печь врывается гораздо больше азота: на одну часть кислорода — четыре части азота. Азот — это мертвый груз. Он не поддерживает горение, а лишь уносит с собой тепло. А если вдувать в печь кислород, то производительность печи резко увеличивается.

— А в чем трудность?

— Нужны установки для выработки кислорода. Кислород — это потом. У нас, если хорошенько посмотреть, и без кислорода резервов немало. Только взяться дружнее…

Мастер посмотрел на часы:

— Ну, пора по местам…

Поднялись, пошли радостные, одушевленные великой силой той замечательной правды, которую они слушали сейчас, читая доклад товарища Маленкова.

— Словно сил прибавилось, — сказал Петр Черевичный и тем выразил общее чувство.

* * *

Горностаев жил в Правобережном районе, в новом, недавно построенном доме. Он сошел с трамвая и, с наслаждением вдыхая морозный воздух, направился к дому. Он шел мимо больших, ярко освещенных домов, магазинов, кино. Вдалеке, на левом берегу реки Урал, рассыпались тысячи электрических огней. Над домнами и коксовыми печами висело зарево.

Дома Горностаев застал в сборе всю свою семью. Жена мастера, Феодосия Васильевна, или просто Феша, миловидная женщина лет тридцати пяти, встретила мужа упреками:

— Что у тебя сегодня было, к обеду опоздал?

— Собрание.

— А завтра что?

— Завтра я провожу занятия в кружке.

— Ну, а послезавтра?

— Выходной. Весь в твоем распоряжении.

— Ой, не верю…

Дома было тепло, чисто, уютно. Старший сын, Валентин, ученик 9 класса, готовил уроки. Младший сын, первоклассник Сергей, рассказывал отцу «чрезвычайные» события школьной жизни.

Горностаев слушал сына, а сам в это время думал о том, что хорошо бы, конечно, позабавить сынишку, да со старшим поговорить, с женой потолковать, рассказать ей о событиях дня, расспросить о домашних делах. Да вот время уже позднее, газету надо почитать, к занятиям подготовиться. Времени не хватает, жизнь так бурно идет, что, если бы в сутках было не 24, а 48 часов, все равно его бы для всего не хватило.

Феодосия Васильевна словно угадала мысли мужа:

— Тебе газету? Вот еще журнал пришел. Здесь статья Сталина.

Горностаев быстро поднялся.

— Замечательно! Феша, родная, дай скорее.

Василий Кононович взял журнал, удобно устроился за письменным столом, открыл чистую тетрадь и углубился в чтение работы Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР».

Сначала Горностаев думал сразу же законспектировать эту работу. Но чтение настолько его увлекло, что он забыл о своем намерении и, не отрываясь, прочел весь сталинский труд до конца. А потом долго сидел в глубоком раздумьи.