Южная страсть - [24]

Нет.

Софи внезапно споткнулась о выступающий из земли корень и рухнула в заросли. Лон остановился, подошел к ней и помог ей подняться на ноги.

— Опять задумала спрятать голову в песок, родная?

Софи была не в силах найти уничтожающий ответ. Она молча отряхнула палые листья и грязь с ладоней и посмотрела на Лона, вложив в свой взгляд все оставшиеся силы. Хоть бы один из невзначай — и так некстати — упомянутых удавов выполз из-под покрова леса и немножко придавил его!

— Ничего не получится, — сказал Лон весело.

— Что?

Он извлек последнюю веточку из волос Софи.

— Твое пожелание всяческих несчастий на мою голову не исполнится. — Он отбросил листик, и его губы искривились в дерзкой улыбке. — Это уже случилось. Только ты пока об этом не знаешь.

— Значит, ты упадешь замертво как-нибудь потом, когда меня не окажется рядом, чтобы я не смогла отпраздновать событие?

Глаза Лона блеснули.

— Я не собираюсь умирать.

— Черт возьми. А я-то надеялась, что ты назначишь меня своей наследницей.

— Ну конечно. Становись моей женой, и я оставлю тебе наследство.

— Твоей женой? Никогда. Лучше я останусь в джунглях.

Брови Лона изогнулись.

— Неплохо придумано. Очень даже неплохо.

Он повернулся и двинулся дальше. Софи поспешила за ним, чуть задыхаясь в жарком и влажном воздухе. Когда она поравнялась с ним, с его рюкзака вспорхнула красивая синяя бабочка.

— Не запугивай меня, Алонсо. Я знаю тебя. Ты не оставишь меня одну. Ты этого не сделаешь, как бы ты на меня ни разозлился. Ты грубый. Но не жестокий.

С кривой усмешкой он взглянул на нее. Скорее скалясь, чем улыбаясь.

— Кто же говорил о том, что я оставлю тебя? Разумеется, я останусь с тобой. Только ты и я, carida [6]. Мы могли бы поиграть в Тарзана.

— Ха-ха.

— Мы будем мужем и женой.

Это уже не смешно. Софи остановилась.

— Мы не будем мужем и женой! — заорала она в эту широкую упрямую спину.

— Я рад, что тебе нравятся джунгли, — ответил Лон, не сбавляя шага.

Начинало вечереть, когда они добрались до реки. На мили вокруг простиралась ровная долина. На берегах росли пальмы и другие деревья. Лон принялся действовать.

Он собирал дрова. Строгал их. Пилил ножом. Щурясь, выдвинув челюсть вперед, он действовал с осязаемым рвением.

Его активность нервировала Софи. Он работал так, словно закладывал фундамент их первого общего дома.

Она наблюдала за тем, как Лон строгает длинную ветку, несет ее в сторону и укрепляет на уровне талии между двумя молодыми деревьями. Вдруг ее осенило: он строит убежище.

— Это необходимо? — спросила она и тут же пожалела о том, что не прикусила язык.

— Необходимо, если ты не хочешь достаться кому-нибудь на обед.

Лон связал лианами две палки приблизительно одинаковой длины и ранее сделанный стержень, создав нечто вроде каркаса, который покрыл сухими пальмовыми листьями. Софи не могла не признать, что действовал он ловко и умело; но ему нужно было помочь, и она принялась собирать пальмовые листья и подносить их Лону.

— Вот. — Она бросила охапку к его ногам. — А у тебя хорошо получается, — робко добавила она.

Лон достал из рюкзака гамак и укрепил его под импровизированным навесом.

— Долго мы здесь пробудем?

Софи чувствовала, как к ней возвращается беспокойство. Она наедине с Лоном. И они должны полностью полагаться друг на друга. Почему-то это казалось едва ли менее опасным, чем пребывание в заложниках у Федерико и его людей.

— Пару дней, — ответил Лон.

— А потом?

— Будем надеяться, потом за нами придут мои друзья.

— Это те, что нам помогали ночью?

— Те самые.

Он присел на корточки у реки и сполоснул в воде руки. Когда он поднял голову, то увидел, что Софи стоит рядом, уперев руки в колени, и смотрит вдаль, на горизонт.

Она чертовски хороша, подумал он, подавляя улыбку. Софи всегда держалась как… леди… Но ему она нравилась в майке армейского образца, темно-оливковых брюках и черных солдатских ботинках. Ее шелковистые волосы забраны на затылке в хвостик, бледные щеки обожжены солнцем. Она похожа на куклу Барби, которая пошла на военную службу. Боже, как он хочет ее. Жаждет ее. Не может без нее жить.

Софи слегка тронула его за плечо.

— Мне кажется, это самое прекрасное место на земле, — тихо произнесла она, нарушая долгое молчание. — Я всегда любила Южную Америку, но это… Здесь, наверное, рай.

Лон слышал в ее голосе глубокую тоску. Ей хотелось вернуть в свою жизнь красоту, прекрасные чувства. И ее в этом нельзя винить. Для каждого из них миновало десять долгих лет.

— Клайв когда-нибудь бывал в Игуасу? — спросила она, глядя на Лона сверху.

— Не думаю.

— Ему бы здесь было хорошо, правда?

Лон кивнул. Софи стояла тихо и прислушивалась к плеску воды в реке, к отдаленному шуму водопада, а также к охватившим ее странным чувствам. Волна за волной — жажда, горечь, нетерпение, сожаление. Когда все они встретились впервые, перед ними открывалось столько возможностей… столько надежд…

— Наш брак не удался, — проговорила она, поборов застрявший в горле комок. — Впрочем, ты, конечно, знаешь. Клайв наверняка говорил…

— Никогда.

Софи закусила щеку изнутри, осмысливая услышанное.

— Мы… — Она перевела дыхание. Оказалось, что слова даются ей труднее, чем она могла предположить. — Мы не подходили друг другу так, как нужно. Наверное, мы с Клайвом ладили потому, что рядом был ты. Но когда мы поженились, ты исчез, и мы с Клайвом не могли даже поддерживать разговор. Лон, он казался очень несчастным. Таким… потерянным.