Южане и северяне - [25]

— Я все понимаю, — всхлипывая, бормотал Ким Чжонхён.

Растроганный Ким Сокчо притянул его к себе, энергично встряхнул и твердым голосом сказал:

— Ты должен серьезно перестроиться. Пора знать об этом. Надо ехать в тыл. Это необходимо!

Ким Чжонхён перестал плакать, видимо, кое-что дошло до него. Постепенно он успокаивался, приходил в нормальное состояние, даже принялся болтать без умолку в своей обычной манере. Теперь он выглядел спокойным и рассудительным. Сказал, что хотел бы служить в кавалерии, так как умеет ездить верхом. Кстати, мы с Ким Сокчо поддержали эту идею.

В этот момент прибыл паровоз и прозвучала команда «Собираться!» Мы двинулись в сторону вокзала. Примерно за полчаса мы устроились в товарном вагоне. Все это время Ким Чжонхён находился с нами. Из вагона он вышел, когда уже дали сигнал отправления. Когда поезд тронулся, он бежал вслед и о чем-то громко кричал. Но мы ничего не смогли разобрать. Только догадались, что это были последние слова прощания.

С тех пор мы ничего не слышали о нем. Что касается Ким Сокчо, то он пал смертью храбрых, не успев прослужить и месяца на новом месте. Более подробно я расскажу об этом ниже.

И еще. Мой дядя, похожий на господина Каль Сынхвана, был убит молодыми людьми правой политической ориентации спустя два дня после прихода войск Национальной армии. Наиболее «ненавистных врагов» в количестве четырех-пяти человек, в их числе и дядю, привязали к столбам руками назад, а затем по очереди стреляли в них из пистолета…

Глава 3 Блуждание в потёмках

1

После 10 часов вечера наш поезд помчался от станции Анбён по Восточной железной дороге на северо-восток. Скоро он уже проехал через железнодорожный узел Кёнвонсон, откуда открывается путь на юго-запад в сторону храма Сокванса на горы Сингосан и Самбансан. Сначала он двигался по правой стороне северного подножия горы Хваннёнсан. Затем — по Анбёнской равнине, мимо крестьянских домов, тутовых деревьев и станции Оге, где должен был сделать короткую остановку, но не остановился, а снова повернул на юг. Так он вышел за пределы Анбёнской равнины и, не дойдя до станции Саным, оказался в узкой горной долине. Потом он, минуя Часан, Хыпкок, Пхэчхон, Кочжо, Тончхон и другие места, снова двигался по берегу Восточного моря через город Чанчжон и реку Вегымган. В эту же ночь он прибыл в Косон. Из-за бомбежки железная дорога от Косона была разрушена, поэтому до станции Чончхак, что в Янъяне, нам пришлось добираться пешком. Оттуда через 38-ю параллель нам предстояло идти до Ульчжина через Чумунчжин, Каннын и Самчхок. Предполагалось, что это займет примерно десять дней.

Наша команда в количестве двухсот человек была спешно сформирована из пяти взводов. Майор, прибывший из полка, немедленно назначил командирами в этот отряд шесть офицеров из нансонского спецподразделения. В спешке новые офицеры не успели даже получить удостоверения личности.

Добровольцы с Юга, не относящиеся к числу насильственно завербованных, например Чан Согён, Чан Сеун, Ким Сокчо и другие двадцать человек, были включены в один список. Остальных отправили в глубокий тыл, на Север. По приказу все организационные вопросы должны были решаться на месте дислокации личного состава в соответствии с обстановкой. Так получилось, что мы, несколько учеников выпускных классов средней школы, должны были служить вместе с новоиспеченными офицерами, которые совсем недавно обучались в нансонском спецподразделении. Они были вчерашними студентами, мобилизованными в армию. Поэтому, естественно, в общении между нами возникали определенные неудобства. И майор, наш старший начальник, тоже это понимал. Вид у него был довольно суровый, и это вызывало трепет у окружающих.

Однажды он незаметно подозвал нас, старшеклассников, и доверительно, мягким голосом сказал:

— Я все вижу и хорошо понимаю вас. Но не стоит так переживать. В сущности, не имеет большого значения, в офицерской ты форме или нет. Когда окажетесь в реальной боевой обстановке, вы меня лучше поймете.

Чтобы окончательно нас успокоить, он назначил каждого из нас заместителем командира взвода, хотя по штатному расписанию такая должность не предусмотрена. Посочувствовал нам и один офицер из резервного батальона в Тансалли, с круглым как луна аристократическим лицом. В привычной менторской манере он говорил:

— Вы хорошо служите, товарищи. В общем, я понимаю, что вас беспокоит. Но, по-моему, не следует так волноваться. Не буду много говорить. Желаю вам здоровья и удачи. Все будет хорошо!

К тому времени в наш отряд прибыл вновь назначенный командир, капитан высокого роста. Говорили, что до назначения к нам он ведал хозяйственными делами в бригаде. Кроме высокого роста, мы не заметили за ним никаких других преимуществ. Капитан стремился произвести впечатление на личный состав своим красноречием, но эти попытки выглядели слишком уж искусственно, и никакого успеха он не имел. С первого взгляда не трудно было догадаться, что он не строевой офицер и должность командира воинской части ему не по плечу. Возможно, именно поэтому он так стремился всеми способами укрепить свою власть. Он должен был сопроводить нас до Ульчжина и вернуться обратно в штаб. Но пока он считался главным начальником нашего подразделения.