Юрий Звенигородский - [148]
Князь, спешиваясь, молодцевато ответил:
— Одолел я дракона! Теперь заживем спокойно.
Ивашка Светёныш оповестил:
— Господине, боярин Всеволож в сенях ждет с утра.
Князь поспешил подняться.
Иван Дмитрич встретил с немым вопросом во взоре.
— Нет, друже, — еще не здравствуясь, вскричал Юрий Дмитрич, исполненный радостного волнения, — не сяду на конь, не вскину копье, не опояшусь мечом. Хочу дожить век в согласии с любым супостатом.
— А вятчане готовы, — упавшим голосом доложил боярин, — сорок телег оружия и табун коней. Путила Гашук с Левонтием Макарьяничем просят кланяться.
— Нет, нет и нет! — трижды взмахнул руками князь. — Пойдем-ка лучше, потрапезуем, друже, и помыслим об общем мире.
— Благодарствую за приглашение, — хмуро вымолвил Всеволож. — Не ведая часа твоего появления, я уже отобедал. Потороплюсь снова в Тверь к свойственнику Борису. Мыслю, твой мирный настрой недолог. Дай знать, коль понадоблюсь.
Юрий Дмитрич глядел на боярина. Гость приблизился к выходу. Хозяин в шутку преградил ему путь.
— Не поставь во гнев, друже, стороннее любопытство. Волей случая ты ездок по большим делам. Где же в настоящее время обретается дочь твоя? В Твери?
Лик Всеволожа стал вовсе хмур.
— В Москве она. В вотчинном терему.
Князь освободил путь:
— Всенепременно дам знать, дорогой Иван Дмитрич, коли возникнет нужда нам свидеться. Я тоже мыслю: возникнет она скоро.
— Дай Бог, дай Бог, — приговорил Всеволож и откланялся.
По его отбытии князь еще долго стоял у окна, глядел по-над городом в теплую золотую даль, наслаждался успокоительной думой: «Все пойдет как надо. Все сладится. Счастливы будут не только мой Дмитрий Шемяка с сиротой Софьюшкой. Пусть вкусит счастья старший, оторва Васька Косой. Вестимо, боярышня княжичу не чета, да зато душенька незабвенной Настасьюшки будет довольна!»
В первом часу серого декабрьского дня, едва рассвело и стражники открыли уличные рогатки, промчался по Москве длинный поезд литовского посла Семена Едиголдова. В Кремль въехал через Фроловские врата. Остановился у высокой ограды из красного кирпича, занял боярский двор, по-видимому, давно лишенный хозяина и приспособленный для иноземных гостей.
Вскоре двор покинули: сперва всадник в кольчатом бахтерце поверх теплого полукафтанья, затем — карета с занавешенными оконцами. Первый — должно быть посол — отправился с охраной в златоверхий терем. Вторая — неизвестно кто — без конного сопровождения покатила в собор, к Пречистой, где совершалась обедня.
Нищие на паперти видели, как из возка с помощью служанок сошла старуха в шубе-бармихе и, осенившись крестом, скрылась в храме. Тут же поползли слухи, что с литовским вельможей прибыла на Русь его родная сестра, чего никогда и нигде не водилось. Вящие жены сидели по своим иноземным замкам, когда мужья правили посольство. А тут — сестра! Кто-то со знанием дела назвал ее чуть ли не московлянкой, ну ясно, не коренной, а когда-то здесь жившей, изрядно говорящей по-русски. Его оспаривали с пеной у рта. Однако спорщики посрамились, едва кончилась служба и гостья среди прочих знатных особ явилась на паперти, стала нисходить по ступеням. Да, она была стара, но еще красива. Очи — уголья, брови, будто писаны мастером, уста сложной резьбы. Сними с лица сеть морщин и любуйся мужским любованием!
Попрошайки потянули к ней алчущие руки. Она же подошла к старику, что, опершись о стену, свесив седые космы, безучастно глядел в свою шапку. Литвинка достала горсть голых денег[108]… Вдруг ее рука задержалась, не дотянулась до нищего. Всех и вся заставила смолкнуть русская речь иноземки:
— Э-э… Светёныш? Ужли Светёныш? Ну-ка, глянь!.. Да Ивашка и есть!
Старик поднялся кряхтя, вперился в незнакомку и затряс головой:
— Васса!.. Ишь, как переменилась! Спрячь московки[109], достань полтину.
— Для тебя и рублей не жаль, — схватила литвинка бродягу за руку. — Айда в мою карету.
И всем на удивленье увезла убогого…
Перед полуденным приемом пищи нищий, отпаренный и приодетый, был введен в Столовую палату, где сидела хозяйка.
— Сядь. Поешь, попей. Да чур не упивайся, — пригласила Васса. — А то язык во рту спать ляжет.
Ивашка выпил пива, но не прикоснулся к меду.
— Важна стала! Вознесла тебя судьба!
— Брат был не в чести при Свидригайле и его преемнике, — заметила Васса. — Только при Казимире[110] пошел в гору. А я давно скорблю душой по всему русскому: ведь прожила здесь четверть века. Вот с трудом напросилась…
— И ладно, что напросилась.
— По смерти голубушки княгини, Анастасии Юрьевны, как отбыла на родину, так и не знаю ничего про вас, — продолжила Васса. — Краем уха слышала, что Юрий Дмитрич, не дожив шестидесяти лет, покинул нашу грешную юдоль. А что его три сына? Отчего ты не при них, а одиночествуешь в конце жизни?
— О, — махнул рукой Светёныш. — Ты совсем неведомка! Воды слишком много утекло. Нет ни господина, ни Юрьичей. Все кончено!
— Как кончено? — не поняла Васса. — А что было?
Бывший княжий слуга откинулся на спинку кресла.
— Было разное! После тебя мы с Юрьем Дмитричем отсиживались в Галиче. Он замирился напрочно с племянником, нынешним великим князем. Даже Всеволож, — припомни-ка такого! — перешедши на нашу сторону, не мог сговорить князя на войну. Государь-недоросль обманул Всеволожа, не взял в жены его дочь, сделал из друга супротивника.
Двенадцатый век. На месте Москвы - Красные села, коими владеет боярин Кучка. Его тайными происками уничтожена семья соперника, новгородского боярина Гюряты. Счастливо спасшийся младенцем Родислав встречает любимую дочь своего смертельного врага. И отныне - куда бы ни забросила его судьбина: в вертеп лесных разбойников или в половецкий плен, в заморские страны или на поле междоусобной брани - все помыслы его о ненаглядной своей возлюбленной...
О бурных событиях последней княжеской усобицы на Руси - борьбе за московский престол между Василием II и сыновьями галицко-звенигородского князя Юрия Дмитриевича (Василия Юрьевича Косого и Дмитрия Юрьевича Шемяки) в первой половине XV в. - рассказывает роман современного писателя-историка В. Полуяна.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.