Юрий Лотман в моей жизни - [59]
Как всегда твой Ю.
Поклоны твоим. (18а)
5 июля 1984 года
Дорогая Фрина!
Надеюсь, что Вы уже в Кемери у Скайдры[291]. Очень ясно вижу как Вы, пользуясь хорошей погодой, ездите на пляж, вижу Вас утром у источника минеральной воды и в кафе (творог со сметаной?). Надеюсь, что альпийских цветов[292] в парке не воруете… У нас все в порядке. Я все время на хуторе (плотничаю, собираю грибы и пр.), пасу козла и разнимаю его с Джери. Хорошего Вам отдыха. Получили ли мои письма. Неизменно Ваш. Ю. Лотман
10 июля 1984 года
Дорогая Фрина!
Большое спасибо за Ваше письмо от 19/VI. Я получил его, как и открытку (вторую!) Марины. И то, и другое с большой задержкой, но получил (Ваше письмо завалялось в канцелярии). А вот первое Маринино письмо (или открытка?) пропало без следа…
Очень рад, что Карамзин Вам нравится. Эта книга мне особенно дорога – целая полоса жизни[293]. Помните походы к Древлянской[294] и др. и пр.? Только что я наконец – с опозданием ровно на год! – кончил статью о русской литературе XVIII в. в сб. «Культура XVIII в.»[295] (МГУ, затея покойного Краснобаева[296]). Опоздание на год скомпенсировано тем, что объем я превысил на три печ. листа: вместо 90 стр. – 140 да еще с подклейками. Но дальше уж их дело, а я – с плеч долой! Вымотала она меня…
Сейчас, после прекрасных четырех дней на даче (у нас жара тропическая), вернулся в город убрать в кабинете, разобрать курганы книг и обдумать, что дальше делать. А вместо этого сижу, пью чай от жажды и читаю Чехова и детективы.
Прочтите прекрасную книгу С.Л. Абрамович «Пушкин в 1836 г.» – история преддуэльных отношений: просто, ясно и благородно. Все эффектные брехни спокойно отводятся. Я подрядился написать о ней рецензию в «Новый мир», но они могут ее опубликовать не скорее № 6 будущего года[297]. Придется дожить. Радуюсь тому удовольствию, которое Вы получите от этой книги. Очень хочется верить, что Вы сумеете хоть немного отдохнуть. Тревожно, как Вы и Марина совместитесь с вернувшимся из больницы Андреем[298].
У нас все тихо (как на Шипке – без перемен). Грише медленно делается лучше. Иногда кажется, что акцент следует ставить на «медленно», а иногда – на «лучше». В августе он будет снова в специализированном санатории в Хаапсалу. В прошлом году это мало помогло, но мы надеемся. Я на даче плотничаю – строю летнюю пристройку И ПОЛУЧАЮ ОТ ЭТОГО ОГРОМНОЕ НАСЛАЖДЕНИЕ. Книги вгоняют меня в сон, а к доскам и топору я иду, как на свидание. Самое смешное, что это дело у меня получается совсем неплохо.
У нас живет 3-месячный козел мужского пола. Леше его выдали в зоосаду на выхаживание, т<ак> к<ак> его законная маман кормит грудью какого-то экзотического уникального козленка. Это существо было ростом с котенка – теперь с кошку. Черный. Уже с рожками, как чертенок. Все время норовит бодать Джери, а Джери – ростом с теленка – забирает всю его шею и полголовы в пасть (мол, одумайся, Господь с тобой!), но зубов не сжимает. Воспитывает. Про всякую университетскую муру не пишу. Муры много, но я ее выкинул до сентября из головы.
Еще раз желаю Вам всего самого лучшего. Марине приветы сердечные и благодарность за открытки.
Неизменно Ваш
Ю. Лотман
10. VII.84.
23 июля 1984 года
Дорогая Фрина!
Надеюсь, что Вы уже в своей Латвии, в Кемери и начали отдыхать от всего. Жаль, что погода, наверное, у Вас, как и у нас. Я еще все не могу отключиться от всякой муры. Только что кабинет убрал – книги переложил. Пусть эта балерина[299] напоминает Вам об утренней зарядке и о том, что жизнь все же хороша и жить стоит.
Ваш всегда Ю. Лотман
23. VII.84
9 ноября 1984 года
9.11.84[300]
Мы в Будапеште[301]. Все у нас в порядке. Осень. Войди в осенний лес…[302]
Неизменно Ваш
Ю. Лотман
16 ноября 1984 года
Дорогая Фрина!
Как Вы? Что Вы? В больнице ли? Как проходит лечение и пр. – грустно, скучно и тревожно…
О себе. Был я в Питере, выступал в Доме писателей с лекцией. Народу набилось много. А в первых рядах сидели Лихачев, Ямпольский, Бялый и Максимов. Я даже малость струхнул, но, кажется, ничего. Поскольку было много писателей, которые, избалованные андрониковщиной и эйдельмановщиной[303], думали, вероятно, что я сейчас начну их веселить – шпаги глотать, по канату ходить и байки рассказывать, я разозлился и прочел лекцию зело теоретическую, без примеров (были надуманы всякие забавности, но я их жестко выкинул все – как говорил старшина, «тут не университет, надо головой работать»). Ничего, сделали вид, что поняли. А Воспоминания, в основном, такие: «Как Вы относитесь к Наталье Николаевне?», «Как Вы относитесь к Эйдельману и Зильберштейну?» и пр. На лекции Надя Дробленкова сказала мне ужасную вещь, якобы Наташа (жена Вовки Гельмана) тяжко больна, диагноз какой-то страшный[304]. Не могу и не хочу верить, надеюсь, что это слухи и страхи.
В Ленгизе, в связи с макогоновским двухтомным Карамзиным, где у меня комментарий к «Письмам р<усского> п<утешественника>»[305], мне сказали, что книга Эйдельмана в «Книге»[306] произвела эффект: литературную редакцию разогнали, Мильчина уволили на пенсию (нет худа без добра, хотя не люблю, когда «разгоняют»). Сия история непосредственно касается меня: у меня с «Книгой» (точнее, с уволенной редакторшей Голубевой, кажется) договор, согласно которому я к 1 мая должен сдать книгу о «Письмах р<усского> п<утешественника>»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.