Юрий II Всеволодович - [51]

— Дни мои изочтены, — сказал великий князь надтреснутым голосом.

Все мечты о возвращении престола показались теперь Юрию Всеволодовичу далекими, ненужными, грешными.

— Ничего, брат, Бог душу не вынет, сама не выйдет, — попытался он подбодрить болящего.

— На Бога и уповаю. — И немного погодя: — Устал я, Гюрги.

Что назвал детским именем, пожаловался на усталость в своем цветущем возрасте, блеск глаз и ослабевший голос так ясно подтвердили, что брат и в самом деле плох. Что сказать ему, чем утешить? Какую подать надежду? Сказать о своей внезапно вернувшейся любви, о сострадании? И это после того, что легло между ними? Как это сказать? И поверит ли он? Не примет ли за насмешку, злорадство: вот, мол, как ты наказан?

— Хочу, чтоб ты рядом был, Гюрги. Пора мне заканчивать земные расчеты. Страшно самому себе признаться, но конец мой близок. Пока жалую тебе Суздаль. Живи там. Думал, до Христова возраста дотянуть, да, видно, не судил Господь. В казне моей харатия положена, завещаю в ней тебе Владимир, а сыновьям моим малые волости.

— Куда торопиться-то? — тихо сказал Юрий Всеволодович. Продолжать разговор о престолонаследии, о передаче высшей власти в княжестве можно, только признав смерть нынешнего великого князя близкой и неотвратимой.

— Торопиться, конечно, не к чему, — без волнения продолжал брат. — Никто еще не отказывался солнышко видеть… Но у меня просьба к тебе. Исполнишь? — Он испытующе взглянул лихорадочными глазами.

— Все, что велишь! — вырвалось у Юрия Всеволодовича.

— Детей моих тебе поручаю. Стань им вторым отцом. — Все лицо у Константина как-то вдруг заблестело слезами.

Юрий Всеволодович подошел и обнял его без слов, испытав тоску и смрадное дыхание близкого небытия.

Константин Всеволодович скончался весной, не дожив до тридцати трех лет всего два месяца.

На вече во Владимире, как обыкли издревле русские люди решать дела важнейшие, горожане пригласили князя Юрия и присягнули ему на верность. Так, спустя два года, он снова вокняжился и сел на столе отца и деда.

Как издревле велось, великий князь устроил пир на весь мир: торжества шли не только во дворце — на всех улицах Владимира были расставлены в избытке меды, вино, крепкое пиво-перевар, всякие яства и овощи.

Епископ Симон вновь принял Владимирскую епархию. Благословляя Юрия Всеволодовича, в шутку посетовал:

— Теперь уж не искать нам с тобою рыжиков.

У епископа — строительство церквей и обустройство монастырей, объезд приходов и сбор десятины, рукоположения попов и дьяконов. Не только недосуг по грибы ходить, пришлось даже на время оставить творение Киево-Печерского патерика, подвигнув на дальнейшее описание жизни подвижников мятежного Поликарпа, который внял-таки суровому наставлению владимирского владыки и остался в монастыре.

У великого князя заботы — от объявления войны, заключения мира и наложения дани до оправливания своих людей судом и наказанием. Первые дни княжения посвящены были поставлению в должности: в тиуны, в посадники, в дворецкие, в тысяцкие; пришлось разбирать распри межбоярские, проверять сбор доходов в казну, который состоял из податей и пошлин, перемеров и истужников: одни из жителей погостов платили по назначенной мере, другие, победнее, — что могли заплатить, натужившись.

Устроив во своем дворе жизнь, в понятие которой входило все, что необходимо для существования: земли, службы, запасы, — Юрий Всеволодович выехал с ближними боярами и слугами на полюдье, чтобы окинуть хозяйским глазом все земли, на которые распространялась его власть.

А вскоре подоспел и боевой поход против камских булгар. Надобно было опять идти к Городцу, откуда вела дорога на камское устье.

Но прежде — в Муром! Он — по пути. Там — друг единственный, давний и верный. Еще при жизни отца Юрия Всеволодовича муромский князь Давид Юрьевич был надежным союзником и стражем суздальцев во враждебной Рязанской земле. Он первым узнавал о каждом заговоре рязанцев и не просто сообщал об этом Всеволоду Большое Гнездо, но и участвовал в его походах. Без колебания принял он сторону Юрия Всеволодовича, когда началась его вражда с братом Константином.

Город Муром славен многими примечательностями, но главное — его древность: как и Ростов, он известен с 862 года, как раз с того года, как начал свое государственное служение родоначальник княжеский Рюрик, прия власть всю един. Древностью своего города гордились все поколения муромских князей, отважно бились за сохранение независимости своей небогатой и на опасном порубежном месте расположенной отчины.

Сначала владимирцы шли прямиком через леса и поля, а вторую часть пути вдоль речки Колнь. Спустились до ее устья, намереваясь сделать привал на крутом берегу Оки. И уж начали ставить шатер, разложили костер под черным большим котлом, как Юрий Всеволодович передумал:

— Всего-то с десяток верст до Мурома, как раз успеем к обеду.

— Что-то не видать его, Мурома-то? — вяло усомнился тысяцкий.

— Вот туман от реки наверх подымется, и увидишь.

— Как бы не все пятнадцать верст, государь, а? — вмешался в разговор и стремянный конюх. — И лошади наши притомились.

— Так, а что дружина моя думает? — повернулся на седле Юрий Всеволодович в сторону участвовавших в походе бояр, мечников, кметей-телохранителей. Иные из них уже спешились, но, слыша слова великого князя, снова попрыгали на коней.