Юрий Дроздов. Начальник нелегальной разведки - [25]
Мы встретились — тот старый костюм, в котором я тогда был, у меня, по-моему, дома до сих пор висит — около почтового отделения, познакомились и начали организовывать дело по созданию серьёзной маленькой законспирированной группы, которая вышла на контакт с американцами, с американскими адвокатами, и занялась освобождением Абеля. Фогель был единственный, кто мог спокойно выезжать в Западный Берлин, работал там со своими связями. Он прошёл через все судебные процессы — мне кажется, мы его тогда замотали…»
Примерно то же самое, но с меньшими подробностями Юрий Иванович говорил в своём интервью для телеканала «Россия»:
«Ну, мы встретились с этим товарищем, с немецким, поговорили. Потом я съездил в его контору. Это знаменитый адвокат Фогель, Вольфганг Фогель такой. Очень приятный, интересный человек… Ну, и начали разрабатывать операцию»[44].
И далее — в том же интервью, только несколько позже, отвечая на очередной вопрос:
«Нет, не я разработчик. Разработчиком операции была целая группа сотрудников, которая знала Абеля длительное время — в разных местах. Они многим были и лично, и по-человечески ему обязаны — просто-напросто рабочими отношениями и своими дружескими отношениями»[45].
Итак, дело пошло.
«Вскоре в переписку с адвокатом [Джеймсом Донованом] вступил двоюродный брат Абеля — мелкий служащий из ГДР Юрген Дривс. Вот когда ещё раз сработала легенда, придуманная Вильямом Генриховичем Фишером в отношении его репатриации в Германию. Через свои оперативные возможности ЦРУ осуществило негласную проверку и убедилось: всё верно, Юрген Дривс действительно проживает в Германской Демократической Республике и является родственником Абеля. И лишь совсем недавно выяснилось, что никакого Дривса не было и в помине. Просто его роль великолепно сыграл будущий руководитель нелегальной разведки КГБ СССР генерал Юрий Дроздов»[46].
Не всем, очевидно, понятно, зачем Юрий Иванович выступал «под чужим флагом». Сам он объяснял это так:
«Кому я нужен был бы русский? Тогда это было бы подтверждение тех данных, которые нужны американцам, если бы я был как русский, а я выступал как немец. Так что всё было нормально».
Американцы представляются тупыми дураками только в выступлениях наших юмористов. (Известно, что литературный герой не может быть умнее своего автора.) Так что неудивительно, что американские спецслужбы решили проверить личность новоявленного «кузена». Но ведь и наши были не дураки, они такую возможность предполагали, а потому информация о прибытии «проверяльщика» поступила сразу. Разумеется, не без помощи восточногерманских коллег, на территории которых всё это происходило, — советская разведка на территории стран социалистического лагеря не работала.
Юрий Иванович нам рассказывал:
«Один раз я приехал в Дрезден, зашёл к нашему офицеру связи, он говорит: „Слушай, надо зайти к немцам — пойдём, я познакомлю тебя…“ Ну, мы пришли к нашим тамошним коллегам, они говорят: „Мы странный документ получили. Задержали одного человека, который занимался установкой Юргена Дривса — кузена Абеля. Ищут они этого человека…“
Так я узнал, что ищут меня. А я перед этим там был, поправил табличку с „моим“ именем возле дверей, с портье поговорил, с женщиной, которая меня прикрывала, с „почтовым ящиком“. Посмотрел на донесение, которое было у того „установщика“ отобрано во время задержания — о том, кого он должен был найти, кого увидеть, установить…Смешно всё это было, как детская игра!»
Трудность состояла в том, что просто так объявиться — «здрасьте, я двоюродный братец ваш» — и потом исчезнуть, оставив почтовый адрес «Берлин, Главпочтамт, до востребования» — было нельзя. «Кузена» следовало «залегендировать» самым тщательным образом и по всем направлениям. Это уже потом, после той самой «революции», о которой рассказывал нам Владимир Александрович, стало возможно обращаться по официальным дипломатическим каналам (впрочем, думается, и теперь не всегда), а тогда следовало делать всё тщательно и осторожно, чтобы ничьи «уши» не вылезали.
В интервью для телевидения Юрий Иванович объяснял:
«Я там снял квартирку маленькую. Начали мы оттуда посылать письма для того, чтобы связаться с американскими адвокатами, — а их (очевидно, ФБР. — А. Б.) заинтересовала такая дерзость. Вот они туда прислали, значит, человека… А там ему подтвердили, что я действительно проживаю в этом немецком доме»[47].
Но больше к той «своей» квартире Дроздов не приезжал, с хозяйкой её не встречался и вообще старался, как он выразился, «обходить это место большими кругами». «Светиться», расшифровываться перед противником для него не было никакого смысла, ему ещё нужно было работать и работать в будущем, не превращаясь, что называется, в «установленного сотрудника разведки» — мало ли чего ещё американцы могли придумать для выяснения подлинной личности этого самого «кузена». При этом письма из США, которые приходили на тот адрес, всегда передавали куда следует.
Нет, «игра» была серьёзная!
А вот рассказ Юрия Ивановича из другого источника:
