Юрий Долгорукий - [128]

…Когда в декабре 1154-го — январе 1155 года князь Юрий Владимирович во главе своих войск выступил из Суздальской земли, он еще не знал ни о смерти брата Вячеслава, ни о поражении Ростислава, ни о том, что ставший его союзником Изяслав Черниговский «мимо него» занял стольный город Руси. Но все эти известия не застали суздальского князя врасплох. Опыт непрерывной борьбы за Киев в течение последних десяти лет приготовил его к любому развитию событий. И надо признать, что на пути к Киеву Юрий действовал безошибочно, точно выверяя каждый свой шаг.

Часть пятая. КИЕВСКИЙ РАЙ. 1155-1157

ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Снег, снег, белый саван России… Без малого на полгода жизнь здесь почти замирает. Всё — поля, леса, реки — окутано толстым снежным покровом, всё погружено в дремоту, в тайну. Снег сияет такой ослепительной, искрящейся белизной, что с непривычки режет глаза — нам, живущим в городской суете и сутолоке, среди нами же загаженной природы, трудно даже представить себе настоящее величие первозданной русской зимы. Это время отдохновения от трудов, время покоя, задумчивости.

Но зима — так уж сложилось в русской истории — это еще и то время, когда особенно любили начинать войны, выступать в походы. И это тоже объяснимо. Без малого на полгода непроходимые лесные дебри и бескрайние болота, раскисшие от дождей дороги и разлившиеся в половодье реки делали невозможным или крайне затруднительным продвижение значительных масс людей и конницы. Зимой же лед сковывал течение рек, превращал их в отличные пути сообщения, а по снежному насту прокладывались удобные прямые маршруты. И забота любого полководца сводилась главным образом к тому, чтобы успеть вернуться домой до начала таяния снегов и вскрытия рек. И тогда снег и вправду превращался в саван, укутывая тела павших на поле брани и сохраняя их до весны. А алая кровь так резко выделялась на фоне снежного покрова, словно бы нарочно оттеняя его белизну. Но проходила неделя, другая, выпадал новый снег, заметая следы минувшего побоища, как будто и не было его никогда на этом месте. И вновь наступала гармония всеобщего покоя, всеобщей дремоты, примирения, тишины…

…Длинная вереница всадников, крытых саней, повозок, отряды вооруженных людей продвигались по скованному льдом руслу реки Волги. То была рать, собранная князем Юрием Владимировичем Долгоруким. Здесь были его сыновья — старший Андрей, Борис, Мстислав, Василько, — каждый со своей дружиной; здесь были суздальцы, ростовцы, владимирцы, переяславцы, ратники из других залесских городов. Князь Изяслав Мстиславич словно нарочно подгадал со своей кончиной: зима только началась, и у его возможных преемников, претендентов на высвободившийся киевский стол, оставалось довольно времени, чтобы свести счеты друг с другом.

На этот раз князь Юрий Владимирович выбрал не прямой путь на юг — через «Вятичи», а кружной — по Волге и далее по Днепру, мимо Смоленска. На то имелись свои причины. Юрий двигался не спеша, с полным сознанием своей силы. «Златой» киевский стол принадлежал ему по праву «старейшинства», по «отчине» и «дедине». Юрий был уверен в собственной правоте и потому мог не торопить события, В конце декабря 1154-го — начале января 1155 года (возможно, после Рождества, 25 декабря, или после Крещения, 7 января) он выступил в путь и в середине января был уже на Волге.

В Суздале же осталась его супруга с двумя младшими сыновьями — младенцами Михалком и Всеволодом. Судя по рассказу летописи, перед самым уходом на юг князь Юрий Владимирович привел жителей Суздаля, Ростова, Переясланля и других городов к крестному целованию в том, что после его смерти именно их примут они на княжение[115]. Старшим Юрьевичам отец уготовил куда более достойные, с его точки зрения, уделы в Киевской земле.

* * *

Выбор волжского пути имел и еще одну — чисто политическую — причину. Юрия очень волновала ситуация в Новгороде. Через своих доброхотов он знал о настроениях в городе, знал о недовольстве уходом Ростислава Мстиславича на киевский стол, а также о том, что набирают силу сторонники союза с ним, Юрием. Медлительность князя и направление движения, по-видимому, и объяснялись начавшимися как раз в это время переговорами с новгородцами.

Покидая Новгород, Ростислав Мстиславич оставил там тринадцатилетнего сына Давыда. Это пришлось не по нраву новгородцам, В городе вновь начались раздоры и смута. «И възнегодоваша новгородци, зане не створи им (Ростислав. — А.К.) ряду, — сообщает новгородский летописец, — нъ боле разъдра, и показаша путь по немь сынови его»^{307}. Можно думать, что изгнание юного Давыда Ростиславича было согласовано с Юрием. Во всяком случае, сразу же вслед за этим новгородцы отправили к Юрию представительное посольство. Возглавлял его давний союзник Юрия епископ Нифонт. Вместе с ним ехали «передние мужи» — знатнейшие новгородские бояре. Показательно, что новгородцы знали, где искать князя, а потому направились не в Суздаль, а прямо к Смоленску, куда держал путь суздальский князь со своими полками.

Отсутствие Ростислава в Смоленске, казалось, благоприятствовало ему. Миновав волоки, связывающие реку Вазузу, приток Волги, с Днепром, он вышел на Днепр и вскоре приблизился к Смоленску, где сидел на княжении оставленный отцом старший Ростиславич Роман и куда, очевидно, бежал его младший брат Давыд. Здесь, вблизи Смоленска, и встретило Юрия новгородское посольство. Все условия «ряда» (договора) были согласованы заранее и приняты князем. Новгородцы не стали звать его самого на княжение в свой город, но ограничились тем, что предложили престол его сыну. Юрий назвал имя Мстислава, бывшего тогда вместе с ним. Он и стал новым новгородским князем. Новгородский летописец приводит точную дату вступления Мстислава Юрьевича в Новгород — 30 января. Надо полагать, что с отцом Мстислав расстался примерно неделей раньше.