Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению - [85]

Особенно неприкрытый характер захваливания кандидатов или же повального очернительства их политических соперников был виден в большинстве СМИ во время как общефедеральных, так и региональных выборных кампаний, — заказные и «проплатные» публикации разительно отличаются по тону от обычных газетно-журнальных материалов. В обществе все чаще стали раздаваться требования прекратить массовое зомбирование населения через СМИ.

СМИ имею инструментарий, позволяющий им активно воздействовать на массовое сознание. Их нынешнее особое положение никак не сравнимо с положением современных российских политических партий, которые в известной мере сами зависят от освещения в печати их политической деятельности. К тому же СМИ не несут политической ответственности за свою политику. Все это привело к главному «информационному перекосу», ставшему типичным для российской действительности: теперь органы печати, телевидения и радио позиционируют себя как квази-партии, оппозиционные власти, — т. е. они присвоили себе сугубо политические функции, забывая про собственно профессиональные-информационные.

И в этом контексте намерения государственной власти создавать собственные СМИ вполне оправданы и логичны. Ведь сегодня СМИ, пропуская сквозь свои фильтры политическую информацию, выделяют из нее отдельные элементы, опуская другие, тем самым искажают информационную сущность в свете партийно-групповых или корпоративных пристрастий. А если их начинают обвинять в необъективности и преобладании оценок над собственно информацией, масс-медиа ссылаются на «отсутствие альтернативы на политическом поле РФ», что-де вынуждает их брать на себя не только информационные, но и партийно-политические функции. Однако невозможно быть одновременно и оппозиционным органом, и вести объективное информирование населения.

Такой же дуализм сущности, двойственность свойственны и государственным СМИ. В то же время во Франции, США, Германии, Японии, ряде других стран годами функционируют государственные телеканалы и другие СМИ, что противоречит нормам западной демократии, — более того, государство, правительство, парламенты не стесняются проводить управление (не путать с термином «руководство»!) их информационными потоками. И только «младодемократы» России и олигархи отказывают государству в праве иметь собственную информационную политику. Все это стало возможным из-за того, что ныне в России нарушен баланс политических сил, и политическая борьба ведется не столько в стенах парламента, где большинство фракций стало «ручными», а в СМИ.

Один из итогов дискуссии в российских СМИ о Доктрине информационной безопасности (см. Приложение № 3) и свободе слова заключается в том, что власть и масс-медиа должны наконец, выработать «правила игры», взять на себя взаимные обязательства и следовать им.

Вот почему инициатива Совета безопасности и лично его секретаря С. Иванова была посвящена разработке и принятию Доктрины информационной безопасности РФ. В одном из своих немногочисленных интервью С. Иванов сделал такое заявление «Я — за свободу прессы. Но должны быть определенные границы и сформулированы четкие критерии того, что можно, а что — нельзя». С этой позицией трудно не согласиться.

В Доктрине четыре важнейших составляющих:

• соблюдение конституционных прав и свобод человека в области получения информации,

• информационное обеспечение государственной политики РФ, доведение до российской и международной общественности достоверной информации о России и ее официальной позиции по важнейшим событиям российской и международной жизни,

• развитие современных информационных технологий, отечественной индустрии информации, телекоммуникаций и связи,

• защита информационных ресурсов от несанкционированного доступа, безопасности информационных и телекоммуникационных систем.

Цель принятия этого документа в том, чтобы он в дальнейшем служил основой для формирования государственной политики в обеспечении информационной безопасности страны, что — соответственно — потребует принятия ряда других нормотворческих актов. В июне В. Путин одобрил проект Доктрины, а 9 сентября подписал его.

В Доктрине перечислены, все виды угроз национальной информационной безопасности, методы ее обеспечения, в том числе и в условиях чрезвычайных ситуаций, а также информационные объекты во всех жизненно важных сферах — от экономики до внешней политики. Не забыты и многие положения о недопустимости разглашения государственной тайны в открытой печати или такие, как «не допускать пропаганды и агитации, которые способствуют разжиганию социальной, расовой, национальной или религиозной ненависти и вражды» и т. д.

Большинство демо-СМИ подняли невероятную шумиху вокруг этого документа, цитируя лишь отдельные купюры из него, подобранные наиболее тенденциозным образом. «Новые Известия», «Время МН», «Сегодня», Коммерсантъ», «Общая газета», «Новая газета» и многие другие издания, не утруждая себя особыми доказательствами, в течении двух месяцев муссировали темы удушения свободы слова («единственного реального достижения демократии в России»), создания Кремлем некой «пропагандистской машины», огосударствления СМИ — прежде всего телеканалов ОРТ и НТВ, нетерпимости Путина к критике в свой адрес, введении цензуры, замалчивании государственными органами правды о чеченской войне, катастрофе «Курска» и т. д. Многие политики-демократы усомнились в том, что Путин хотя бы прочел этот «сырой» документ, прежде чем его подписывать, т. к. Доктрина якобы плохо отредактирована даже в смысловом, а не только в стилистическом плане, некоторые абзацы поставлены вне связи с контекстом, механистически и т. д.