Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению - [86]

Объективный анализ текста Доктрины оставляет впечатление достаточно взвешенного подхода к композиции и стилистике ответственного государственного документа.

Совершенно справедливо информационная безопасность поставлена по значимости на одно из первых мест в обеспечении общенациональной безопасности.

Авторов проекта обвиняли в непрофессионализме, цепляясь за любой повод — например, им инкриминировали то обстоятельство, что Интернет отнесен в разряд СМИ (каковым на самом деле он теперь и является, и в этом новаторство, а не ошибка разработчиков). Единственный упрек, с которым можно согласиться, — Доктрина оперирует многими терминами, трактовка которых может быть произвольной, поскольку документ не снабжен соответствующим терминологическим аппаратом: что под чем следует понимать. Так, например, под информационной безопасностью понимается защищенность национальных интересов РФ в информационной сфере, однако «состояние защищенности» нигде не раскрывается. Такие термины, как «информационная сфера», «национальная информационная инфраструктура», «информационно-психологическое воздействие» также дают основания для разных прочтений и толкований.

В целом эксперты прогнозировали, что к концу 2000 года в верхних эшелонах власти развернется еще более ожесточенная, чем начавшаяся ныне, борьба между «московскими питерцами» и прежней (ельцинской) правящей элитой. Многие российские политики в период второго парламентского кризиса высказали свое отношение к этим событиям в духе Г. Явлинского, который считает, что «политическая элита потерпела целый ряд поражений и находится в растерянности. В том числе — и из-за своих ошибочных ориентаций в ходе выборов, не столько президентских, сколько парламентских».

Президент Чувашии Н. Федоров трактует слова Путина о сильном государстве таким образом: «Путин понимает под этими словами только сильную президентскую власть». Прозвучали и такие мысли: в отличие от западных стандартов, в условиях России новой власти требуется не 100 дней, чтобы сориентироваться в приоритетах, позициях и выбрать свое направление в политике, а минимум полгода.

На парламентский кризис в России многие зарубежные СМИ реагировали удивительно единодушно. «Таймс» считает, что последние 10 решений Путина, от создания 7 федеральных округов — до борьбы с независимыми СМИ, указывают на то, что он намерен сосредоточить всю полноту власти в собственных руках. «Уолл стрит джорнал» вновь проводит параллели между Путиным и Пиночетом, «что приведет скорее к анархии, а не к порядку в России». Как и российские политики, зарубежные наблюдатели говорят о «красивых словах президента» и намерены тщательно следить за тем, какие последуют конкретные действия и поступки.

Скорее всего, Путину придется в 2000 году, за неимением достаточно лояльного к нему и его политике кадрового резерва, формировать новую команду из нескольких «семей». Не исключено и введение неких чрезвычайных мер — от ЧП в Чечне до радикальной перетряски правительства, которое после инаугурации президента подверглось лишь «косметическим» перестановкам, а также в силовых ведомствах, прокуратуре и др.

Хуже всего, что и по объективным причинам — резкого ухудшения социальных и экономических проблем в связи с новым Налоговым кодексом и принятием радикального бюджета-2001, и по субъективным — из-за «раскачивания лодки» фрондирующими губернаторами, вполне возможны массовые акции протеста в регионах, демонстрации и забастовки, «шахтеры на рельсах» и т. д.

Подмоченная репутация военных

Фатальное стечение обстоятельств в августе значительно смазало эффект позитивных перемен, произведенных Путиным в первые 100 дней президентства. Трагический взрыв в подземном переходе под Пушкинской площадью в Москве с человеческими жертвами и множеством раненых и катастрофа атомного подводного ракетного крейсера (АПРК) «Курск» в Баренцевом море, унесшая 118 жизней моряков сильно ударили по авторитету президента и всего руководства страны. Два приоритета политики Путина оказались под большим общественным сомнением:

• борьба с терроризмом и организованной преступностью;

• укрепление боевой мощи российских Вооруженных Сил.

Если в первом трагическом инциденте Путин сориентировался мгновенно (приехал к месту взрыва, сделал заявление, затем распорядился ускорить расследование), то в ходе второго он вызвал невиданный шквал критики в свой адрес во всех мировых и российских СМИ без исключения — за то, что в течение недели продолжал отдыхать в сочинском санатории, осваивать водные лыжи и гидромотоцикл, храня полное молчание о ЧП. Молчал, даже после того, как многие президенты и премьер-министры других стран выразили российскому руководству и народу свои соболезнования по поводу случившегося и предложили любую посильную помощь. Английская газета «Дейли Телеграф», например, высказалась так: «Он пытался оставаться невозмутимым, тогда как весь мир увидел, что Путин — человек просто бессердечный».

Практически все наблюдатели сошлись во мнении, что Путин с самого начала знал о трагедии подлодки гораздо больше, чем говорил впоследствии, и в нем-де возобладал прагматизм: стоит ли лететь к месту происшествия, если заранее известно, что никого из экипажа не осталось в живых? Это укрепило представление о нем как о человеке чрезмерно скрытном, двойных стандартов и непомерных амбиций. Уступив министру обороны И. Сергееву, который доказывал президенту, будто отечественных средств спасения вполне достаточно для спасения экипажа, Путин вынужден был потом оправдываться перед народом и родственниками погибших — мол, его приезд в Северодвинск вызвал бы ненужный ажиотаж, и «множество чиновников только мешали бы спасательным работам».