Юридические аспекты организации и деятельности Парижского Парламента во Франции - [51]
Жан Жак Руссо (1712–1778) в своих исследованиях говорит о том, что, став наследственными, правители «привыкли рассматривать свою магистратуру как семейное имущество, а самих себя — как собственников государства, которого они первоначально были лишь должностными лицами» (курсив мой. — Е.К.)[487].
Руссо предлагает создать новое государство путем общественного договора, где верховная власть будет принадлежать народу: «одна только общая воля может управлять силами государства в соответствии с целью его установления, каковая есть общее благо». Как и другие французские просветители, Руссо ставил во главу угла в новом государстве законы, для обеспечения свободы и равенства людей[488].
Таким образом, опора на принцип «общего блага», осмысление королевской персоны как политического института помогли теоретикам монархической власти, к числу которых относились и члены Высшего суда королевства, предусмотреть ограничения произвола государя.
Соответствующие ограничения могли быть сформулированы только посредством двух процедур — отправления правосудия и законотворчества.
Именно через регистрацию королевских указов, с помощью права ремонстрации Парижский Парламент стремился к праведному и законному правлению. Проверяя ордонансы короля на наличие в них «незаконного положения», Высший суд королевства позиционировал себя защитником суверенной власти монарха от угрозы перевоплощения ее в тиранию.
Как отмечал российский историк Малинин Ю.П., право регистрации королевский ордонансов, закрепленное за Парламентом, и в теории, и на практике означало определенный приоритет закона перед волей короля, которая подлежит контролю Парламента, являющегося блюстителем закона[489].
Однако, как уже было сказано выше, начало XVI века ознаменовало смену формы правления государства Франция — переход от сословно-представительной монархии к абсолютной.
Французские короли, стремясь к сильному централизованному государству, с суверенной королевской властью, стараясь подавить столь вольные представления об ограниченности монархии, а также притязания
Высшего суда королевства на «продолжение института короля», всячески ограничивали столь мощное орудие Парижского Парламента как право регистрации королевских актов и вытекающее право ремонстрации.
Так, уже при регистрации королевского ордонанса 1563 г. на заседании Парламента король Карл IX (1560–1574) выступил с речью следующего содержания: «он король свободный в своих решениях, несмотря на свою молодость, он берет в свидетели свою мать и членов Совета и заявляет, что у него есть любая власть. Он запрещает Парламенту вмешиваться в дела, касающиеся государства, осуществлять справедливость — единственная его задача»[490]. Высший суд королевства может делать свои ремонстрации, но если король выразил свое желание зарегистрировать акт, судьи должны подчиниться и «не играть роль опекунов непрерывными и несвоевременными вмешательствами»[491].
Содержание данной речи нашло отражение в королевском законодательстве.
В 1566 г. был принят Ордонанс «О реформировании правосудия», в соответствии с которым (ст. 1, 2) «все суверенные суды обязаны были приступать к регистрации без задержек, однако они могли отправить королю поправки очень оперативно»[492].
Тем не менее, как отмечают исследователи, «последствия данного ордонанса сошли на нет», поскольку королю приходилось для регистрации своих актов самому приходить в Парламент[493].
В 1597 г. король Генрих IV (1589–1610) раздумывал о принятии декларации, предусматривающей отстранение палат Парламента от участия в регистрации королевских актов. Однако соответствующая декларация так и не была принята, поскольку король получил от Высшего суда королевства обещание, что парламентарии будут вести себя благоразумно[494].
Непосредственно первым действующим шагом на пути ограничения полномочий королевского суда в области законодательства стало принятие 16 января 1629 года королевского Ордонанса «О жалобах Генеральных Штатов Парижа 1614 и Ассамблей нотаблей, объединенных в Руане», который получил название «Кодекс Мишо» (Code Michau)[495] по имени своего автора хранителя королевской печати Мишеля Марийяка. Он представлял собой систематизированное собрание правил и установлений, принятых Генеральными штатами 1614–1615 гг. и Ассамблеями нотаблей 1626–1627 гг.
Красной нитью через «Кодекс Мишо» проходит идея о королевской власти как о единственной, бесспорной власти во Франции. В нем подтверждались суверенные права монарха в области финансов, во внутренней и внешней политике.
Кроме того, «Кодекс Мишо» содержал положение, касающиеся права регистрации и права ремонстрации Парижского Парламента.
Так, в соответствии со ст. 52 Кодекса регистрация королевских актов в Парламенте не должна превышать 6 месяцев[496].
Согласно ст. 53 Кодекса «давайте предпишем любому нашему суду, что в публикации эдиктов, постановлений и писем-патентов, которые им будут направлены, если только наши суды сделают несколько ремонстраций в каких-то частях указанных эдиктов, ордонансов: их можно представить через 2 месяца. Мы хотим и приказываем, чтобы публиковались любые королевские акты в любом случае, в независимости от проверки их Высшим судом королевства»
