Юрьев день - [66]

Шрифт
Интервал

– Где у тебя штопор? – спросил он Ингу. – А ты, – посмотрел он на Чембарисова, – забирай бутылки и ступай в комнату. Только «Хельгу» не облей.

На подоконнике тянули длинные головы бутылки венгерского токая. Маэстро, появившись в кухне, сразу же заспорил с Взоровым: в какую воду бросать сырой картофель – холодную или горячую?

– Ты споришь ради спора, – спокойно отвечал ему Взоров. – Конечно, в холодную.

– Нет, ты не прав.

– Почему?

– Это научная манера Зайцева, – вмешался Вадим. Он стоял посреди кухни, подвязанный передником, и от этого казался похожим на дворника и смешным. – Он ничего не будет доказывать, он просто скажет.

– Потому что это очевидно, – не унимался Маэстро.

– Мальчики, – вошла в кухню Инга. – Нужна грубая физическая сила, раздвинуть стол.

– Грубая – это Зайцев, – сказал Вадим. Он чистил на окне селёдку и потому стоял над ней, как хирург, с засученными рукавами,

– Чембарисов, сейчас же отправляйся в комнату.

– У меня, Вадим Палыч, пробный рывок, – сказал Чембарисов. Он глубоко загнал штопор в пробку и тянул его, зажав бутылку между колен. Но пробка не поддавалась. Тогда он поставил бутылку и оттер лоб. На его фотогеничном лице появилась улыбка голливудского ковбоя, за которую еще в институте его звали «Янки» и «Сэр». Потом он снова зажал бутылку и начал тянуть, пока с легким треском: кра-а-ак в руках его не оказалось длинное горлышко вместе с пробкой и штопором. Чембарисов аккуратно поставил бутылку без горлышка на кухонный стол и засмеялся утробным смехом, покачивая головой:

– К вопросу о качестве. А вы говорите: в комнате, Вадим Павлович. – Эффект номер два, – засмеялся Славка, вошедший в кухню за тряпкой и веником. – Там Аркадий начал было жонглировать над столом солонкой и перечницей, а они столкнулись, и солонка в куски.

– Вот к чему приводит незнание баллистики, – заметил Вадим, Он уже разложил селёдку в селедочнице и украсил лучком, и колечки белого лука возле селедочной головы были похожи на бивни мамонта.

– К столу, к столу, – говорила Инга. – Прошу руки мыть.

– У тебя мания чистоплотности, – заметил Вадим, – а где ваш вундеркинд?

– На пятидневке. Я его временно устроила… – начала было Инга и замолчала, словно сказала лишнее. Кругом происходило беспорядочное движение из кухни в комнату и в ванную со словами:

– Отдай полотенце. Прошу не забывать, что мне ещё на тебя характеристику писать.

– А стулья где брать? Из кухни?

– Я готов есть стоя, как слон.

– Скажи, как лошадь.

– Тогда уж лучше – рысак. И этого у меня никто не отнимет.


Последним, когда все уже сидели за столом, в комнату вошёл Вадим. Рукава у него были опущены, и он успел даже причесаться. Он подошел к своему месту в центре стола.

– Тост, – предупредительно пояснил Чембарисов.

– Сначала налейте мне, – начал, было, Вадим, и все перестали звенеть вилками и уставились на него. – А теперь поднимите мне веки…

Глава 17

Когда уже было чуть выпито, заговорили о работе. Расспрашивали Игунина, бывшего на пункте дальней радиосвязи:

– Как вы там?

– Обыкновенно. Обалдели, конечно, с вашим качанием. Когда главный вдруг по громкой связи: качание. Начали рыться в документации, и слова такого нет. И еще был цирк, – улыбнулся Игунин, – фотографирование на первом витке. Расшифровали параметры, докладывают: параметр такой-то в норме; фотопленка на концевике. А что это значит – «фотопленка на концевике» – не знает никто, хоть убей. Специалиста по съемке нет. Прокручивалась ли, отснята или в исходном положении?

– Ну, и что сложного? – спросил Вадим. – Запросили бы нас, мы бы живо ответили.

– Так и сделали, но вначале началась чехарда. Звонили в Красноград, и там стали разбираться.

– А вам-то зачем?

– Ну как же? Генералов куча понаехала. Должны всё знать.

– Вот, действительно, чем это объяснить? У генералов какое-то необъяснимое любопытство. Штатский и лезть не будет в то, что не по его части, а генералы – народ дотошный.

Они вспоминали, а Инга думала: «Вот дураки, о работе и о работе». А ей хотелось спросить о бывшем муже своём, Воронихине: «Как он там? Не женился ещё?» Но всё ещё впереди. Как говорят, «вышло утро и будет день». А пока за столом не уставали о своём.

– А как ПСО?

– Отлично, – ответил Игунин. – Работали на одном импульсе. Надоели БэВэ вопросами: «Может ваша система совсем не работает?» Он отвечал, отвечал. Затем ему надоело, ушёл, оставил записку на столе: «Никогда система ориентации не работала так хорошо», и подписался «Викторов».

Инге не терпелось спросить о муже, но она думала: «Удобно ли и пришло ли время?» Спросила о Викторове:

– Как там Борис Викторович? Чудесный он человек. Как говорили студентами: железный Борис Викторович.

– Железный? – возражали ей. – Он всякий. Стеклянный, оловянный, деревянный.

Время от времени Инга выходила в кухню, меняла тарелки, резала хлеб. Кухня не пустовала. У окна стояли по двое, по трое, курили, разговаривали, И она спрашивала не о том:

– А сохранились часы, на которых отбивали время прихода?

– Какие часы? – удивился Взоров. – У нас теперь беспривязное содержание, но непрерывные проверки в проходной. Что нового? Ничего не изменилось. По-прежнему вечерами сидят.


Еще от автора Станислав Хабаров
Остров надежды

В наши дни хочется дополнить библиотеку приключенческой познавательной литературы Жюля Верна. О чём обязательно бы написал в наше время для подростков этот замечательный писатель-фантаст? Несомненно, он бы не пропустил тему космоса. «Остров надежды» восполняет этот пробел и написан для подростков о приключениях в космосе.


Аллея всех храбрецов

60-е годы прошлого столетия. Молодой специалист после института распределён в ракетно-космическую фирму С.П. Королёва. Воспитанный в стиле индивидуального творчества, он попадает в муравейник коллективного труда. В книге беды и напасти, и радости работы пионерского периода космонавтики.


Защита

Защита докторской диссертации шефом героя повествования показалась ему событием огромной важности, мерилом канонов нравственности кафедры «Боеприпасов», истоком грядущих перемен. Во времена перестройки всё переменилось по-своему.Однако минувшие события не утратили значения в жизни героя повествования. Узел сюжета, завязанный во время защиты диссертации, развязался вдали от прежних мест, в столице Америки.


Сюжет в центре

«Сюжет в центре» – этой шифрованной фразой сообщалось об успешном фотографировании обратной стороны Луны. Это книга воспоминаний, рассказ о космической отрасли взглядом изнутри.Астрономическое сообщество в канун космических стартов считало заатмосферные полёты абсолютной чепухой. К полётам спутников и человека в космическом пространстве не была подготовлена и широкая общественность. в это время за высоким забором секретной фирмы в Лихоборах молодая команда Б. Раушенбаха работала над проектом фотографирования обратной стороны Луны.


Сказка о голубом бизоне

Полтора века назад появилась сказка математика Ч. Доджсона (Л. Кэррoллa) «Алиса в стране чудес». В отличие от обычных сказочных выдумок профессор математики рискнул отразить в ней идеи и представления науки второй половины XIX века. С тех пор материала, накопленного наукой, хватило бы на создание не одной подобной книги. Чем не удивительны, например, тайны микромира с его загадочными противоречиями, с его дерзким наступлением на так называемый здравый смысл. Отсутствие представлений и образов в этой области затрудняет понимание микромира даже взрослыми читателями, а между тем они составляют физические основы нашего мира.Известно, что восприятие сложных идей зависит от того, как рано мы начали с ними знакомиться.


Формула красоты

Время перестройки. Секретная ракетно-космическая фирма лишается обычного бюджетного финансирования и чтобы выжить вынуждена продавать услуги космических полётов и экспериментов в космосе. В перестройку обычные ограничения сменились немыслимыми возможностями. Прежде последние стали первыми, невыездные подключились к международному сотрудничеству с французами и действуют запретными прежде методами.Старые кадры специалистов не в силах перестроиться. Они – носители знаний, но не приемлют нового ведения дел. Герой повести с его научным подходом в контактах с французами хочет отыскать и сформулировать всеобщую формулу красоты, но постепенно приходит к мысли, что красота для него – «лучше не высовываться».


Рекомендуем почитать
Артуш и Заур

Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.


Земля

Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.


Жить будем потом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Нетландия. Куда уходит детство

Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.


Маленькая фигурка моего отца

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.