Юность в кандалах - [47]

В хате меня поставили тачковщиком, и я стал тусоваться по ночам с Андрюхой, который стоял на дороге. На малолетке я был на ногах полдня и полночи, здесь же перешёл полностью на ночной режим. В мои обязанности входило тачковать все малявы и груза с пометками особого характера, проходящие через хату. На взросле такой груз по дороге проходил гораздо чаще, чем на малолетке: малявы от братвы централа, обращения, курсовые, прогоны от воров, груза с серьезным запретом, типа мобильных телефонов, денег или отравы. Ещё через нашу хату проходила мокрая дорога через дальняк, в котором была предварительно выкачена вода. Мокрая вела на другую сторону корпуса, но пользовались ей редко, только по особому назначению. Регулярно по дороге проходили обращения, оповещающие о дне рождения какого-либо вора, и в честь этого в хате собирали дубок и чифирили. Все обращения и прогоны, как и на малолетке, зачитывал смотрящий, курсовые и поисковые — дорожник.

На малолетке на ночь редко оставляли телевизор, обычно его заставляли выносить на продол, и, когда у нас получалось договориться со старшим о том, что оставляем ТВ на ночь, было замечательное время. Здесь же телевизор круглые сутки был включён, и первое время это было непривычной роскошью. Музыкальные каналы включали редко, но зато смотрели всё остальное: новости, различные ток-шоу и сериалы. Вечером смотрели фильмы и развлекательное ток-шоу по Рен-тв «Голые и смешные», затем показывали совсем откровенные эротические фильмы, после которых обычно выстраивалась очередь на дальняк. Под утро я включал по тому же Рен-тв клипы, так как там часто крутили что-то хоть немного тяжёлое, с гитарками — от попсы меня уже воротило.

Я быстро сдружился с Доктором, он был начитанным, и с ним было о чём поговорить. Сразу поинтересовался у него про его татуировку на плече, выяснилось, что она действительно вольная, бил он её в тату-салоне в Санкт-Петербурге. У Доктора на свободе был друг, профессиональный вокалист и музыкант, который всячески помогал ему в неволе. Изначально, когда я заехал, в хате была одна простенькая мобила, без фотоаппарата. А у Доктора было несколько девушек, с которыми он познакомился уже сидя в тюрьме. На тюремном жаргоне таких дам называют заочницами. Некоторые арестанты используют их для развода на деньги, передачи, чтобы получать регулярный грев с воли. Некоторые действительно ищут любовь, чтобы их кто-то ждал на воле. Доктору грозил громадный срок, он прекрасно понимал, что ждать его не будут, поэтому заочницами и их ветреностью, он пользовался в корыстных целях. Вскоре, с помощью одной из таких заочниц, мы затянули в хату новый телефон, Nokia 6230, который по меркам 2007-го года был вполне неплохой трубкой. На нём была камера, mp3-плеер и MMS, а это Доктору и было нужно. Теперь заочницы стали слать ему и интимные фото, некоторые из них он мне даже показывал.

Затягивали трубу через блатных, а те через ноги. В передачах было запрещено протаскивать такие запреты. Особо жёсткий запрет стоял на наркоту, так как это ставило под угрозу, помимо общего положения тюрьмы, ещё и судьбу того, кто передачу делает. Доктор рассказывал один случай, который произошёл, когда он сидел на Бутырке. Один арестант, назовём его Вася, попросил другого (пусть будет Петя) о услуге, потому что у него уже истёк лимит положенных передач. Дескать, на воле друзья Васи передадут кабана матери Пети, а она сделает передачку на имя своего сына, так как у того не был превышен лимит, в отличии от Васи. Ну, Петя и согласился. А вскоре выясняется, что в передаче обнаружили наркоту и мать Пети попала под следствие. Был поднят до блатных вопрос, и с Васи, благодаря которому случился этот конфуз, за поломанную судьбу спросили, как с гада. Взяли литряк[199], забили туда клейстер и влупили посудиной негодяю прямо по голове, да так, что ручка осталась в руке, а Вася уехал на больничку. Ну и объявлен он был гадом, стал жить подобающе своему статусу.

На взросле я перестал ходить на прогулки во дворик. Он, как и на малолетке, располагался на крыше тюрьмы, закрытый сверху ещё стальным настилом. Толку от этих прогулок мало — неба всё равно не видишь. Разве только можно было подышать пропахшим смогом воздухом Москвы. Но в Капотне, которая в изобилии усыпана заводами, выбрасывающими в воздух всевозможные загрязнения, даже не знаешь, что лучше. Днём я спал, мне было просто лень встать и пойти на прогулку, так как потом я бы уже не уснул, а ночью надо быть на ногах. Воздуха в тюрьме катастрофически не хватало, решётки на окнах были с маленькими прорезями, окно открывалось на небольшую щелку. Арестанты постоянно гнили в прямом смысле слова. На теле из-за нехватки воздуха и витаминов появлялись гнойники, и многие ходили фиолетовые, измазанные фукарцином. На малолетке данная участь меня миновала, но, поднявшись на взросляк, загнил и я. А в это время я общался со своей подругой со школьных времён, которая выслала мне ММС-кой своё фото и попросила фото взамен. А у меня лицо всё вымазано фукарцином, в пятнах как леопард. Но я исхитрился, сфоткался с сигаретой в руках, типа затягиваюсь, и прикрыл так гниющую носогубную область.