Юность в кандалах - [42]
Да и плакать в тюрьме как-то не принято, не видел я такого на малолетке. Малые плакали-то небось, особенно по началу срока, но закутываясь во сне с головой в простыню с одеялом, чтобы никто не видел. Но со звуками и публично — никто. Да и по звукам голоса никто из соседей не подходил по описанию.
Тут мы вспомнили эту легенду про замученного паренька, и стало как-то не по себе. «Да ладно, чепуха, какие ещё духи,» — отмахнулись мы, и тут со двора раздался скрип детских качелей. С тюремного двора. Детские качели. Которых, понятное дело, там отродясь не было. Вот тут мы труханули.
Утром, выяснилось, что у баландёров стала скрипеть тележка, на которой перевозили бачки с баландой. Не смазали вовремя видать. А вот чей тогда был плач, так мы и не узнали. Кто же его теперь знает?
Другая легенда, самая занятная, обросла целым ворохом выдуманных фактов.
В начале двухтысячных годов, как обычно ночью, в одной из камер на малолетке дорожник услышал шум этажом ниже, как будто кто-то скребётся по решётке. И тут, внезапно «коня» резко вырвало у него из рук, оставив обожжённые следы на ладонях.
В хате услышали дикий рёв и увидели, как по решётке на этаж выше пробежалось нечто здоровое, покрытое густыми рыжими волосами. Чуть осмелев, пацаны выглянули в окно, и увидели, как по кишке с дорогой в лапах бежит крупное, метра два высотой, человекоподобное волосатое чудище с длинными когтями. Пробежав по кишке, неведомая херня запрыгнула на административный корпус и скрылась за стеной. Про это чудище даже ходила история о том, что искусственно выведенное существо сбежало из лаборатории и забежало в тюрьму. За свою привычку обрывать дороги, среди арестантов чудовище получило погоняло — Мохнатый легавый. Эту историю я любил больше всего рассказывать доверчивым малолетним зелёным по ночам, они от неё тряслись со страха.
Ходило много мифов и о так называемой «старой малолетке». Остатки старой малолетки я ещё застал, с её играми, прописками, приколами. Но наше поколение это искоренило, мы не страшали так зелёных, не строили жёсткую иерархию и не заставляли учить понятия, в том числе и в их искажённом малолетками варианте, назубок. Объясняли основы, необходимые для жизни в тюрьме, а остальному сам поинтересуется, если будет надо.
Те истории о малолетке, которые мне рассказывали ещё на ИВС, действительно имели место, но давно, ещё при совке[184], когда в тюрьмах сидело много изголодавшихся детдомовцев, завидовавших ребятам из полных семей, вот и гнобили они «фраеров». Братве и смотрящему разрешалось питаться как угодно, а для остальных колбаса, сало и прочее — западло, с передач детдомовцы забирали всё себе. Тогда же придумали и прописку, и игры. Потерянное поколение советского союза.
8 мая 2007 года, после почти что полугодичного отсутствия каких-либо новостей, нас повезли на рассмотрение прокурорского ходатайства в суд. Мне поездка была за радость, так как после декабрьского приговора приходилось безвылазно сидеть в тюрьме, не видя неба над головой.
Погода стояла хорошая, мы радовались теплу и солнцу, которого так не хватало более, чем год отсидки. Хаттаб, уже как полгода поднявшийся на взросляк, понтовался тем, как там всё круто и правильно, дескать, на малолетке творится полный бардак. А мы будто не знали.
В этот день был день рождения моей матери. Ну и подарочек преподнёс сын! И ведь не первый раз: 8 мая 2005 года меня сбила машина, да так, что я чуть не лишился жизни, еле спасли в реанимации; 8 мая 2006 сидел в тюрьме; 8 мая 2007 поехал на суд. Ну и сын. Но мать была в хорошем настроении и рада меня видеть.
Заседание было коротким, судья коротко пробубнил, что приговор по доказанному эпизоду остаётся неизменным, а по второму эпизоду дело необходимо возобновить, и оно передаётся повторно на рассмотрение в прокуратуру. Если после первой новости с сердца отлегло, то вторая знатно подпортила настроение. Обратно ехали уже не на таком позитиве, была вероятность, что тремя годами срок не ограничится.
Ладно, будь что будет.
Пришло время собираться на этап и Змею. Дело по убийству Артура Сардаряна передали в суд, но участие Змея в нём уже не рассматривалось, обвиняемым оставался один Фриц.
Но до свободы Змею ещё было далеко. Пока Змей и Фриц были подозреваемыми по убийству, на воле оперативники вышли на участников их «бригады»[185], при обыске у которых обнаружили видеозаписи с избиениями иммигрантов. На видео не было видно лиц нападавших, потерпевших также нельзя было опознать. Но это не помешало их трусливым подельникам разом дать показания, что именно они на видео и присутствуют. Надеялись, видимо, что останутся на свободе, но не тут-то было. Коварная рука Фемиды отправила всех за решётку. Ни Змей, ни Фриц не дали признательных показаний по этим эпизодам, которые следствие квалифицировало как хулиганство (ст.213 ч.2 УК РФ), потерпевших следствие также не нашло, но это не мешало влепить им реальные срока. Змей получил два года лишения свободы за пинок под зад на одном из видео. Фриц получил тоже пару лет, но он ещё продолжал находиться под следствием по 105. Подельников они решили не наказывать, а в тюрьме есть принцип «в дела подельников лезть нельзя», поэтому те жили на малолетке обычными арестантами. Разве только не газовали
Предлагаем третью книгу, написанную Кондратием Биркиным. В ней рассказывается о людях, волею судеб оказавшихся приближенными к царствовавшим особам русского и западноевропейских дворов XVI–XVIII веков — временщиках, фаворитах и фаворитках, во многом определявших политику государств. Эта книга — о значении любви в истории. ЛЮБОВЬ как сила слабых и слабость сильных, ЛЮБОВЬ как источник добра и вдохновения, и любовь, низводившая монархов с престола, лишавшая их человеческого достоинства, ввергавшая в безумие и позор.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.