Юность - [153]

— Все переживаешь из-за Кристин? — спросил я.

— Да. Вся жизнь теперь — сплошное переживание, — ответил он.

— А вернуть ее не получится? Шансов нет?

— Думаешь, если бы они были, я сидел бы тут с тобой?

— Вряд ли, — улыбнулся я.

— Я сам виноват. Стал воспринимать все как должное. Вот ей и надоело. И теперь уже ничего не изменить. Главное, я ведь мог бы этого не допустить. Но я воспринимал ее как должное. Перестал ее ценить.

— Но сейчас-то ценишь?

— Да, мне повезло и я понял, чем обладал, да.

Солнце больше не светило на нас, и я снял очки, сложил их и убрал в нагрудный карман.

— Не клади их туда, — сказал Ингве, — смотрится не очень.

— Это верно, — я достал очки из кармана.

— И кстати, твой пояс с шипами, возможно, свое отжил?

— Возможно, — сказал я. — Я подумаю.

Мы замолчали и курили, глядя на покинутую солнцем, но все еще теплую улицу.

— Можно тебя кое о чем спросить? — спросил я чуть погодя.

— Разумеется, — кивнул он.

— Когда у тебя… впервые был секс?

Он быстро взглянул на меня и снова отвел глаза.

— Когда мне было восемнадцать. Мы тогда с Хельге в Грецию ездили, помнишь? Ночью, на пляже в Антипаросе. Под луной.

— Чего, правда?

— Да. Поздновато, но все равно хорошо. Или, возможно, мне просто показалось, что было лучше, чем на самом деле. А почему ты спросил?

Я пожал плечами.

— Ты хочешь сказать, что ни с кем до сих пор не переспал? Ты же не девственник?

— Нет-нет, конечно, нет, — сказал я, — ты же сам знаешь, что нет.

Мы снова замолчали. Воздух вокруг нас был полон звуков. Открытые окна, крики, шорох проносящихся мимо велосипедов, гул медленно поднимающихся в гору машин, чудесные, плотные щелчки захлопывающихся дверей.

Я не врал. Строго говоря, девственником я не был, тогда, на выпускном, я вставил ей, пускай и чуть-чуть, на сантиметр или два, но вставил, я трахался. Так что я не врал.

— Я такси закажу. — Ингве встал. — Давай сначала к Уле заедем. Хочу вас познакомить.

Мои вещи доставили через несколько дней, мы забрали коробки в порту, сложили их в подвале и поехали в Кристиансанн, где я в основном жил у Ларса на съемной квартире. После Роскилле мы собирались проехать автостопом по Европе и продумывали маршрут: сперва в Бриндизи на самом юге Италии, оттуда в Афины, а потом на греческие острова. Я предложил Антипарос, и Ларс согласился. Я успел забежать к бабушке с дедушкой, а Гуннар, узнав, что я в городе, в последний мой вечер там пригласил меня в гости. Как он сказал, мне надо повидаться с двоюродными братьями, ведь мы — семья маленькая, поэтому важно не терять друг дружку. Он забрал меня с Рюндинга, а дома у них уже ждала Туве с ужином. Мы проболтали допоздна, а его сыновья все время лезли ему на колени, и я в очередной раз порадовался, что они его не боятся, а наоборот, полны доверия. О папе никто ни словом не обмолвился, и я вдруг осознал, что мне все равно. Переночевал я у них в гостиной на цокольном этаже, а утром, когда я торопливо позавтракал, Гуннар отвез меня к парому, где уже ждал Ларс со своей девушкой.

Во время путешествия мы почти постоянно находились на палубе. Светило солнце, вокруг огромной грампластинкой блестело море, мы сидели в креслах, пили и курили, иногда вставая пройтись, особенно я — меня все тянуло двигаться.

Поездом мы добрались до Роскилле, встали в очередь, получили браслеты и пошли к кемпингу. Ларс с девушкой жили в ее палатке, поэтому свою двухместную палатку, маленькую и коричневую, он одолжил мне. Поставив палатку, я пошел искать Бассе. Мы договорились встретиться в определенном месте и заглядывать туда каждый час, но, когда я пришел туда в первый раз, Бассе уже меня ждал.

— Ну чего, — заулыбался он, — пошли выпьем?

Я рассказывал про Северную Норвегию, а он смеялся. Об Андреа я умолчал, о ней я никому не собирался говорить, никогда, да и незачем было.

Мы прошлись по округе. Народа пока приехало мало, Бассе сказал, что проголодался, я сказал, что тоже есть хочу, а проходя мимо лагеря «Ангелов Ада», мы увидели, что они жарят на костре здоровенные куски мяса, Бассе остановился и крикнул:

— Эй! Не дадите нам поесть? Мы голодные! Кусочек мяса двум норвежцам!

Один из них поднялся и двинулся к нам.

— Он нас сейчас к ним пригласит, — сказал Бассе. — Они на самом деле намного лучше, чем принято считать. Если на них не кидаться, то и они не кинутся.

— Эй, привет! — крикнул он, когда байкера от нас отделяла всего пара метров. Он был волосатый и усатый, в кожаных штанах и кожаной куртке, в бандане, да еще и в непроницаемых темных очках.

Он подошел к нам и выглядел не сказать чтоб дружелюбно. Но Бассе ведь сказал, что на самом деле они не такие и страшные.

Байкер остановился, плюнул в нас, затем развернулся и пошел обратно.

Плевок угодил Бассе прямо в грудь.

— Вот мудак, — пробормотал он, когда мы испуганно бросились прочь. — Он в нас плюнул! На хрена? Мы просто еды попросили!

— Ну их на хер, — сказал я. — Мы еще легко отделались. По-моему, они стремные.

Бассе расхохотался.

— Вот, Карл, мы с тобой и вышли в свет! — сказал он.

Я тоже расхохотался. Мы пошли еще выпить и перекусить. Через час я вернулся в палатку — хотел побыть с Ларсом и другими приятелями, ведь приехал-то я с ними. Они сидели на улице и пили вино, а с ними была девушка, которой я прежде не видел.