Юность - [13]
С этого начался наш разговор с ямщиком о любви.
— Одна любовь, барин, от Бога, а другая от чорта. Коли заслужил перед Господом — Он тебе хорошую бабу предоставит, а не заслужил, за это дело чорт возьмется…
— Ну!
— Он, чорт-то, такую тебе подсунет, что либо сам повесишься, либо ее прикончишь. На земле всю жисть промаешься, да и на тоём свету поплачешь. Баба, брат, дело сурьезное!..
Захотелось мне сказать ямщику, что я уже полюбил, что я уже получил от Бога «бабу» и счастлив.
— Я, брат, понимаю… Невеста у меня есть… Хорошая, красивая, умная…
— Дай Бог! А только то в расчет прими, что покуда не поживешь с ней — не хвастайся: оно после откроется — от Бога, али от чорта твоя любовь. Чорт, братец, такого туману напустит, что не сразу разберешься…
Я рассердился на ямщика:
— Дурак не разберется, а если в голове кое-что есть…
— Да ведь и чорт-то, братец, не дурак, а пожалуй и поумнее нас с тобой… Выбирай — которая стеснительная, которая глаз зря не пялит на тебя и Бога боится… А уж которая говорит: «Бог не исправник, а я — вольная», от такой надо подальше… А тоже — красивая из себя эта гостья у вас! Тоже, поди, какой-нибудь думал, что Бог ему в награду послал… Сказывают — мужняя жена беглая… А я поглядел: чорт в ней сидит…
— Как же ты это узнал?
— Я-то? Хм!.. Смех у ней нехороший и в глазах один блуд… Из себя черная, как ворон, язык стыда не знает и глаза — тоже… И душа в ней — черная, поверь моему слову!.. Вот этаких-то чорт и подсовывает нашему брату… В грехе сгоришь с этакой… От нее так и палит огнем… Сижу на козлах, разговариваем, а в спину от ее глазу да от языка грех входит…
Ямщик сплюнул и потихоньку замурлыкал тягучую грустную песенку…
А мои мысли опять полетели назад и кружились около моего белого голубя… Белая!.. Она вся белая, светлая, чистая! Она — от Бога… Я перекрестился и прошептал:
— Благодарю Тебя, Господи!
Потом вынул из бокового кармана записную книжку и трясущимися руками достал спрятанный здесь портрет Зои. Чем дольше я смотрел на портрет, тем он более оживал… Милое, дорогое лицо!.. Кротко и доверчиво смотрят на меня радостные глаза, и легкая тень улыбки приветствует и ласкает встрепенувшуюся душу. Я приближаю портрет к своему лицу, и мне чудится, что глаза раскрываются шире и губы начинают вздрагивать и что-то хотят сказать мне…
— Здравствуй, голубь! Ты меня помнишь, не забыла? Да!.. Конечно!..
Прикладываю портрет к губам и закрываю глаза.
— Вон она! верхом… как мужик!
Проворно прячу портрет…
— Она и есть!..
— Кто?
— Гляди вперед! Вона!.. Ровно казак. Хм!..
Далеко впереди, навстречу нам, чрез ровные стволы высоких сосен, выезжал верхом на гнедой лошади гордый всадник, похожий на пажа из оперы: желтые ботфорты, шляпа с пером, левая рука на талии, на груди ярко-красное пятно…
— Не мужик и не баба… — промычал ямщик.
— Это… разве это — женщина?
Ямщик обернулся и бросил злым шопотом:
— Она это, ваша гостья!..
— Калерия?
Всадник пришпорил лошадь и галопом помчался нам навстречу. Не знаю почему — я почувствовал вдруг робость и опустил глаза. Звонко постукивали подковы о переползавшие через дорогу корни старых сосен, и мой страх возрастал по мере приближения всадника. Словно навстречу нам мчался поезд и грозило неминуемое столкновение. Уже близко… Слышно, как храпит взмыленная лошадь…
— Тпру! Здравствуйте, Геня!
Круто повернула лошадь и поехала совсем рядом, протянула руку, крепко затянутую темной лайковой перчаткой.
— Созрел? Поздравляю! Я выехала тебя встречать… Ты недоволен?
— Благодарю!.. Мама здорова?
— Да… Не совсем, как все дамы на возрасте, но… Посмотри на меня! Мне хочется хорошенько рассмотреть своего братца… хоть и троюродного… А, уже усы! Молодцом! Ты выглядишь совсем мужчиной…
Меня разбирала злость: она говорит со мной, как с мальчиком, на «ты», прищуривает глаза, рассматривая меня, как неодушевленный предмет, забрасывает глупыми вопросами и хохочет на весь лес.
— Ты любишь верхом?
— Нет. Я предпочитаю прогулки пешком, с ружьем и собакой.
— Надеюсь, что иногда ты не откажешься, кроме этих своих друзей, захватить еще и третьего, то есть меня? Я люблю скитаться по лесу.
— Я охотник серьезный. Вы за мной не угонитесь.
— Почему же — «вы»? Я тебе разрешаю говорить мне «ты».
Я окончательно рассердился.
— Из женщин я говорю на «ты» только с матерью да еще с…
— С кем еще?
— С той, которую люблю…
Она весело расхохоталась:
— Ну, хорошо: давай на «вы»!.. Вы кого же любите?
— Калерия Владимировна! Вы мне не нравитесь.
— Почему? А мне все говорят, что я очень красива.
— Я — не о наружности… Я не люблю шутить над… Вообще я серьезнее, чем кажусь вам… Вы меня простите, но я просто не умею поддерживать пустых разговоров…
— Вы даже не умеете быть вежливым… Но со временем мы этому научимся…
— Хорошо. Только не теперь…
Калерия больно ударила свою лошадь хлыстом и помчалась вихрем по дороге. Заклубилась впереди пыль, засверкали лошадиные ноги подковами, и скоро пропал в соснах этот странный всадник.
— Видел? Чорт, а не баба!.. — обернувшись, сказал ямщик и, покачав головой, добавил:
— Ловко ты ее отбрил! До новых веников не забудет! Давай покурим, что ли…
Ямщик пустил лошадок шагом и, свертывая цигарку, всё радовался и хихикал. А я молчал и всё еще не мог опомниться от нападения. Думал о ней. Действительно, красивая. Нерусский тип. Лицо смуглое, матовое, глаза как у красивой японки, волосы черные, как смола в расколе; на верхней губе — усики. Длинная шея слегка наклонена вперед; капризный, раздражающий голос и смех… Что-то неприятное есть в этом смехе. Просто нахальный смех.
В хронике-эпопее писателя Русского зарубежья Евгения Николаевича Чирикова (1864–1932) представлена масштабная панорама предреволюционной России, показана борьба элит и революционных фанатиков за власть, приведшая страну к катастрофе. Распад государства всегда начинается с неблагополучия в семье — в отчем доме (этой миниатюрной модели государства), что писатель и показал на примере аристократов, князей Кудышевых.В России книга публикуется впервые. Приведены уникальные архивные фотоматериалы.
Первое научно подготовленное издание одного из замечательных писателей русского Серебряного века. Почти все произведения, включенные в сборник, с момента их первоначальной прижизненной публикации никогда более не воспроизводились.Роман «Зверь из бездны» печатается в России впервые.
Короткий рассказ от автора «Зеркала для героя». Рассказ из жизни заводской спортивной команды велосипедных гонщиков. Важный разговор накануне городской командной гонки, семейная жизнь, мешающая спорту. Самый молодой член команды, но в то же время капитан маленького и дружного коллектива решает выиграть, несмотря на то, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире». В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта. Оно включает прижизненные поэтические сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания. Помимо стихотворений, в книгу вошли автобиографическая проза и статьи: «Шум времени», «Путешествие в Армению», «Письмо о русской поэзии», «Литературная Москва» и др.
«Это старая история, которая вечно… Впрочем, я должен оговориться: она не только может быть „вечно… новою“, но и не может – я глубоко убежден в этом – даже повториться в наше время…».
«Мы подходили к Новороссийску. Громоздились невысокие, лесистые горы; море было спокойное, а из воды, неподалеку от мола, торчали мачты потопленного командами Черноморского флота. Влево, под горою, белели дачи Геленджика…».
Из книги: Алексей Толстой «Собрание сочинений в 10 томах. Том 4» (Москва: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.)Комментарии Ю. Крестинского.
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)