Юная жена - [4]

– Почему ты не хочешь поверить мне? – прошептала она с болью в голосе, – Я говорю правду.

Он обернулся и увидел, что она, опираясь на бревенчатую стену хижины, приподнялась. В ее глазах застыли ожидание и страх. Она молила о чем-то. Но о чем? Чего она хотела от него? Невероятным усилием воли он выдержал болезненный, тревожный взгляд ее голубых, как летнее небо, глаз.

– Я тоже говорю правду, Энни Вэлс. То, что я никогда не встречал тебя раньше, так же очевидно, как и то, что я говорю с тобой сейчас.

Она не может быть той, за которую выдает себя. Та девушка погибла, упокой ее, господь. Она мертва. Ее кровь на его руках. Чейс был за рулем, когда джип, перевернувшись, летел с шоссе.

Он пытался вызвать в памяти образ той девушки, чтобы доказать себе самому, что она не могла быть ею. Но перед ним всплывали лишь нечеткие, смутные очертания... Лихорадка, большой жар, бред и прочие страдания, которые он пережил позже, раскололи его рассудок. Автомобильная авария поставила крест на службе, оставив его ни с чем. Он сказал Энни Вэлс правду. Но не всю. Он не мог вспомнить девушку, которую спас, а затем погубил. Он не мог вспомнить даже ее имени.

– Тогда я докажу тебе. Спрашивай, что хочешь.

– Я и намерен все выяснить, – заметил Чейс.

У него не было привычки терроризировать беззащитных женщин, но сейчас он собирался получить честный ответ, даже если придется запугать ее.

Чейс работал на Ассоциацию Скотоводов, с тех пор как обосновался в Вайоминге. Он сталкивался со многими конокрадами, а пару из них даже прикончил. Он был уверен, что справится с маленькой незнакомкой.

– Продолжим, – сказал он спокойно, взяв обрез со стола. Он потер стволом о джинсы, как бы полируя металл. Случайное, непреднамеренное движение – и в маленькой комнате нависла зловещая тишина. – И разберемся, наконец, в этой чертовой истории. – Голос его был тверд.

Энни боялась вздохнуть. Ее всегда пугала желанная встреча с Чейсом, но такого ее израненная душа не предвидела. Казалось невозможным, что он совсем ее не помнит. Как можно забыть все, что между ними произошло?.. Ей никогда не уйти от воспоминаний, сколько бы ни жила. Она поняла, что спасение сейчас только в одном – рассказать все, как было.

– Твоя рана загноилась, – заговорила она как можно спокойнее. – Инфекция смертельно опасна в субтропиках. Ты мог умереть от заражения, и я отвезла тебя к священнику.

– Зачем? Последнее причастие?..

– Тот священник был лекарем до принятия сана. Он знал целебные травы, поил тебя разными настоями от лихорадки, а потом сделал из собранных в джунглях растений бальзам для твоей раны. Когда ты терял сознание, падре зажигал свечи и молился.

– Это о-очень помогло, – заметил Чейс сухо.

– Не торопись насмехаться. Ты ведь жив.

Она волновалась, беспокойно прикрывая вырез кофты.

– Он предложил помощь и мне. Без документов я не смогла бы доказать свое американское гражданство. А он как священник имел доступ к некоторым документам.

– Каким документам?

– В данном случае это свидетельство о браке, – сказала Энни, следя за его реакцией. – Если муж американец, я автоматически получала гражданство. Останови нас военные или даже повстанцы, они не смогли бы арестовать меня, твою жену. А без документов я никто. Закон же разрешал задерживать для опознания кого угодно.

– Моя жена? – сказал он уже мягче.

И надежда зародилась в душе Энни.

– Да, падре настоял на свадебной церемонии. В Коста Браве священники имеют право заключать гражданские браки. Без этого он не хотел давать документы.

– Так ты говоришь, что я женился на тебе? – Чейс поглаживал деревянный приклад ружья.

Энни поняла, что он все еще не верит ей. Или, возможно, действительно не помнит – был болен, в бреду...

– Знаю, это звучит безумно, – добавила она, – но тогда мы оба понимали, что это только формальность.

– Может, вы понимали, леди. – Его голос отдавал холодом. – Но насколько я могу судить, этого никогда не происходило. В восьмилетнем возрасте, когда мои родители чуть не убили друг друга бутылкой от только что выпитого ими виски, я дал себе клятву умереть неженатым, – закончил он уже спокойно. – Так скажи мне, Энни Вэлс, почему я нарушил клятву ради тебя?

В углу вдруг беспокойно завыла собака. Энни вздрогнула. Она не знала, как ответить на вопрос Чейса.

– Я не понимала, почему ты сделал это Возможно, ты был благодарен.

– Благодарен? За что?

Ее грудь вздымалась от волнения. Энни хотела сказать, что была единственным человеком, спасшим его. Это она находилась рядом с ним днем и ночью, когда лихорадка терзала его бессильное тело. Это она все время поддерживала его. Как он мог забыть?!

– Священник дал лекарство, – наконец произнесла она. – Но кто-то должен был заботиться о тебе, пока болезнь не отступит.

Энни отвела взгляд, понимая, что не может сейчас вдаваться в детали. Возбужденная, она не в силах была описать то, что ей приходилось порой делать. Слабость вдруг охватила девушку. Голова откинулась назад, глаза закрылись. Находиться с ним в одной комнате после стольких лет – это выше ее сил! Его сдерживаемая близость возвращала ее в то время, когда чувства были чисты и всепоглощающи. Она влюбилась в него сразу, как может влюбиться маленькая, испуганная девочка в человека, рисковавшего собственной жизнью ради ее спасения. Он стал ее кумиром. Теперь же Энни не знала, любить или ненавидеть. Оставалось только ждать...