Юмористические рассказы - [21]

Откровенно говоря, я не поверил бы Власюку, зная его склонность к фантастике.

Если бы не один дополнительный факт.

Когда мы возвращались со свадьбы, Власюк возле краеведческого музея упал в свежеотрытую канаву, разорвал бостоновый костюм и выбил два зуба.

Выкарабкавшись наверх, он схватил какую-то палку с прибитым к ней не то фанерным, не то железным листом и хотел бежать назад, в общежитие, чтобы проучить этого сопляка Генку.

Я удержал Власюка…

Вечер был, свер кали звезды…

Наше внимание привлекла заметка в областной молодежной газете:

«Хорошо, интересно прошел вечер отдыха в общежитии технического училища мастеров мясо-молочной промышленности. После большого концерта художественной самодеятельности состоялись показательные выступления спортсменов, литературная викторина и КВН — остроумием померялись команды холодильщиков и кулинаров. Вечер закончился осенним балом с вручением призов за лучшие танцы. Славно повеселилась молодежь! С отличным настроением разошлись ребята и девушки по своим комнатам».

Стоп! — сказали мы себе. — Уж не тот ли это вечер, который?.. Если он самый, тогда из поля зрения корреспондента выпала одна его особенность, о которой нам стало известно из достоверных источников и про которую мы считаем себя обязанными рассказать здесь — в дополнение к этому, довольно подробному, но все же не исчерпывающему сообщению.

В тот вечер вахтер общежития тетя Уля Крынкина попросила себе отгул, ссылаясь на то, что молодежь, дескать, так и так, пробулгачится теперь до утра и караулить, стало быть, некого. Просьбу тети Ули удовлетворили, и она, на законных основаниях, покинула свой пост. Уход вахтера Крынкиной повлек за собой мелкое нарушение режима — наружная дверь после соответствующего часа оказалась незапертой. Пользуясь этим обстоятельством, в подъезд общежития забрели трое молодых людей: гроза Закамышинского жилмассива Георгий Васюков по прозвищу «Махно» и два его приятеля — Хрыч и Козел.

Молодые люди выпили там четыре бутылки «Розового крепкого» и, достав огрызок свечи, занялись игрой в подкидного дурака — с передачей и небитыми пикями. Такой, усложненный дурак — игра, как известно, умственная, вынуждает шевелить извилинами. В процессе шевеления приятели смолили одну папиросу за другой и скоро прикончили весь запас курева. Тогда они раскинули еще один кон, но уже не на дурака, а на то, кому бежать в магазин.

Бежать выпало Хрычу.

— А башлей-то нет, — сообщил он.

Васюков и Козел обшарили карманы — нашли четыре копейки. И все приуныли.

Но тут закончилось первое отделение концерта самодеятельности, и в коридор выскочил перекурить участник спектакля Володя Мухин.

— Хрыч, знаешь этого доходягу? — спросил Васюков.

— Володька, — ответил Хрыч. — Артист ихний… Привет, Муха! — крикнул он. — Дай закурить.

— Да вот, ребята, только одна и была, — показал сигаретку Володя.

— Ну, дай на пачку «Бсломора».

— Нету, — уныло соврал Володя. Дело в том, что у Мухина имелось восемьдесят четыре копейки, которые он предполагал растянуть до стипендии, и, конечно, отдать часть из них Хрычу было бы чистейшим безумием.

— Ты!.. Чарли Чаплин! — вмешался Васюков. — А ну иди сюда. Считать умеешь? — и он толкнул ногой загремевшие бутылки из-под «Розового крепкого». — Мы же не задаром. Завтра по утрянке сдашь их — и возвратишь свои капиталы. Еще на котлетку останется. С макаронами.

— Да ей-богу, ребята, — забормотал Мухин, — у нас стипешка только через два дня…

— А ты дуй, займи у кого-нибудь, — посоветовал Васюков. — Для друга, а? — он хлопнул по плечу Хрыча. — Для лучшего. — У кого же сейчас займешь, — тоскливо сказал Володя. — Все без денег.

— У, жмот! — остервенился Васюков. — Ну-ка, Козел, сделай ему физзарядку!

— Откройте форточку, вытряхните коврик! — дурашливо заорал Козел и особым приемом схватил Мухина за нос.

— Ини-раз! Иии-два! Встали — присели! — начал отсчитывать он, заставляя бедного артиста приседать и разгибаться.

После основательной физзарядки Володя Мухин выложил свои восемьдесят четыре копейки.

— А еще темнил! — зло сказал Васюков и ребром ладони рубанул Мухина по шее. — Беги отсюда, пока я добрый! Да не вздумай там никнуть!

Хрыч, зажав в кулаке мелочь, помчался за папиросами.

Володя Мухин — на сцену: антракт уже кончался. Во втором отделении он изображал подвыпившего хулигана, и сцена эта прошла с колоссальным успехом, благодаря красному носу исполнителя, слезящимся глазам и очень естественному заиканию.

А Васюков и Козел остались скучать в подъезде.

Но скучали они недолго. Скоро в коридор выскочил Женя Дубейко. Он выскочил размяться перед показательными выступлениями на параллельных брусьях. Для начала Женя прошелся на руках, потом стал приседать — поочередно то на правой, то на левой ноге.

— Г-гы! — уставил на него палец Козел. — Глянь, Махно, — физзарядка! Сам делает!

— Заткнись, дура!.. Клиента спугнешь. — сказал Васюков и окликнул Дубейко: — Парень! Купи у нас бутылки. Со скидкой отдаем — за тридцать копеек. А ты их поутрянке в киоск — и разбогатеешь. Верный бизнес.

Женя Дубейко, только что погулявший на руках и чувствовавший, как напряжены под рубашкой его мышцы, дерзко ответил, что он в гробу видел такой бизнес и таких бизнесменов.