Юлька - [3]

Юлька не ответила. Она просто лихорадочно соображала, куда её везут эти три ублюдка. Чем это может закончиться для неё, она уже примерно понимала, но как избежать этого пока не знала. Но что удивительно: ей не было страшно. Юлька давно заметила в себе эту особенность. В экстремальных ситуациях, попав в которую, любая другая девчонка уже непременно визжала бы от страха и билась в истерике, у Юльки словно срабатывал какой-то внутренний выключатель. Страх уходил на задний план, а вместо него, неизвестно откуда появлялись сосредоточенность и хладнокровие. И никакой паники.

Слегка подавшись в перёд, Юлька обратила внимание на то, что автомобиль едет под гору, а Тарасовск город ровный как стол. И ещё улица Боровского. Никакого сомнения. Это спуск к мосту через Ревуч. А дальше что? Дальше дамба и Самосёловка. А в Самосёловке что? В основном дачи.

Юлька не ошиблась. Её действительно привезли на дачу в Самосёловку. Загнав машину прямо в гараж, парни втащили Юльку в дом, предварительно спустив с цепи огромного волкодава.

‒ Это на случай, если ты захочешь сделать ноги, ‒ хохотнул Юзик, бросая Юльку на диван. ‒ Но не советую этого делать. На днях Рэмбо домушника прихватил за руку. Придётся теперь грузину на зоне одной рукой управляться. Раздевайся и вали на кухню. Мужики желают хлеба и зрелищ. Я внятно изложил тему?

‒ Более чем, ‒ Юлька поднялась с дивана и, подойдя к ухмыляющемуся Юзику, со всего маху врезала своим тяжёлым ботинком по его гениталиям. Взвыв от боли, Юзик покатился по полу, выронив свой нож-выкидушку, но поднять его Юлька не успела: Костыль, широко замахнувшись, опустил на её голову тяжёлый стул.

Последнее, что увидела Юлька, валясь на пол, это сапог с кованым носком, занесённый над её лицом.

А ещё через несколько часов, голая, избитая до полусмерти и истерзанная Юлька обнаружила себя в ледяной воде. Навалившись грудью на тонкую льдину, она судорожно пыталась вонзить сломанные ногти в лёд, чтобы течение окончательно не затащило её под воду. Получалось плохо. Ноги всё дальше уходили под лёд, а сил бороться с течением и холодом оставалось всё меньше.

В какой-то момент она подняла глаза и, у видев в темноте опору моста, вдруг встрепенулась, оттолкнулась от спасительной льдины и из последних сил поплыла к недалёкому берегу, ориентируясь на одинокий фонарь, мертвенно-жёлтым светом освещавший дорогу к мосту. Она поняла, где оказалась.

‒ Там есть смотровая будка, ‒ стучало молотом в её голове. ‒ Там, где железная дорога. И там всегда кто-то есть. Я не должна умереть. Так не честно, ‒ кричала она, подламывая грудью и локтями тонкий лёд. ‒ Я не должна! Я выживу. Назло всему. Я найду этих уродов и выбью из них всё дерьмо! Ведь я не утонула, когда они сбросили меня с моста! Значит я должна доплыть. Мне уже почти не больно и не холодно. Я крепкая, я справлюсь.

2.

Вохровец Юра Рябенко, только-только разложил на столике свой нехитрый новогодний ужин, любовно надел видавший виды десантный берет с выгоревшей нашивкой и, поглядывая на экран переносного телевизора "Юность", откупорил припасённую бутылку водки. Праздник всё же. Дослушав бодрую речь румяного президента, Юра налил в стакан грамм тридцать, наколол на вилку маринованный огурчик и тут в дверь кто-то поскрёбся.

‒ Чёрт, ‒ молнией пронеслось в голове у парня. ‒ Охранник хренов! ‒ Мгновенно спрятав бутылку и стакан с водкой в тумбочку, Юра вскочил с табуретки и осторожно отворил дверь. Не увидев никого, он опустил глаза и буквально остолбенел: на металлических ступенях, свернувшись калачиком, лежало обнажённое тело девушки.

‒ Помогите, ‒ услышал Юра тихий голос и это вывело его из состояния ступора.

Спустившись на две ступеньки вниз, парень осторожно приподнял голову Юльки, отлепил от ступеней несколько заледеневших прядей волос, затем подхватил её на руки, быстро внёс в сторожку, уложил на импровизированный топчан, собранный из пустых патронных ящиков и накрытых тремя солдатскими одеялами. Метнувшись к вешалке, Юра снял служебный тулуп, укрыл им Юльку и полез в тумбочку за водкой.

‒ Ты это как? ‒ доливая в стакан водку спросил Юра осевшим от волнения голосом. ‒ Умудрилась…

Приподняв Юльке голову, Юра попытался залить алкоголь ей в рот, стараясь не прикасаться стаканом к её разбитым и опухшим губам, ‒ Выпей давай. Хоть пару глотков. Иначе подохнешь… умрёшь, то есть. Я знаю. Сам зимой однажды замерзал. Выпей. Через не хочу. Просто раз ‒ и всё. Ты должна это сделать, раз доползла до моей будки.

С трудом влив в Юльку полстакана водки, Юра отбросил к стене тулуп и принялся осторожно растирать её посиневшее, в страшных порезах тело.

‒ Терпи, милая. Я знаю, что больно. Очень больно. Но тут или ты победишь, или кривая с косой… Тебе лет то сколько? На вид малявка совсем ещё.

‒ Пятнадцать, ‒ Юлька с трудом повернула к парню голову, стараясь удерживать закатывающиеся глаза. ‒ Не вызывай, пожалуйста, скорую. Мне нельзя в больницу. Я интернатовская. Родителей нет. Эти суки найдут меня и убьют, если уж с первого раза не получилось. А они заслуживают на ответку. Дай мне ещё водки. Чтобы тепло пошло. И посмотри, что там у меня внизу. Мне кажется, там стекло. Очень больно, ‒ Юлька, превозмогая себя, раздвинула изрезанные ноги и сделала ещё пару глотков из протянутого Юрой стакана. ‒ Не стесняйся… чего уж тут.