Юлька - [2]

Ближе к полуночи по комнатам начнут шастать подпитые, а то и укуренные старшеклассники, отбирая недоеденные вкусняшки и вытаскивая интернатовских оторв на быстрый секс в душевую. Потом будут драки, чуть позже приедет милиция, погрузит хулиганов в воронок, а скорая заберёт забитых до полусмерти в больницу. Так было всегда, так будет и в этот вечер.

А Юльке хотелось праздника, пражского торта и слабого алкоголя. А ещё ей очень хотелось посмотреть в глаза той суке, которая её родила, а под утро сбежала из больницы. Посмотреть в глаза, выдрать их и зафутболить в сугроб. Именно так: выдрать глаза и зафутболить их в сугроб. Впрочем, для этого нужно как минимум знать, кто тебя родил.

На остановке " Завод красок", Юлька с трудом протиснулась в салон переполненной маршрутки, доехала до областного театра, напротив которого всегда ставили городскую ёлку и, соскочив с подножки бусика, сразу же попала в объятия весёлой, празднично одетой, улыбающейся толпы.

Первый этап её плана был осуществлён. Она всё таки сбежала, она у городской ёлки и у неё есть шестьдесят гривен пятёрками, которые собирала больше года года, нищенствуя по выходным в образе беременной брошенки под стенами многочисленных городских храмов. Правда дурить народ ей удалось не долго. В одну из суббот у Свято-Михайловского собора какая-то тётка с хорошей памятью, подняла вселенский хай, спустя год обнаружив Юльку на паперти в той же скорбной позе, с тем же подложенным животом и с тем же жалостливым плакатиком. Пришлось делать ноги…

Но Юлька не была бы собой, если бы отступила без боя. Выскользнув из цепких рук возмущённых прихожан, мгновенно забывших о Боге и сострадании, Юлька вырвала у тётки-разоблачительницы её сумочку, и со всех ног понеслась по парку, окружающему храм. Добежав до пруда, она не раздумывая, мгновенно забралась в один из домиков для лебедей, что уютно расположились полукругом под старыми ивами и затаилась. И это спасло её от линчевания.

Улов оказался огромным. Две сотни гривен бумажными и пятёрка мелочью. На эти деньги Юлька впоследствии купит себе куртку, упаковку трусов "неделька" и пару колготок. А пока, скорчившись в три погибели, она сидела на засохшем лебедином дерьме и старалась не дышать, поскольку перспектива столкнуться с неотвратимостью наказания за преступление, её не устраивала ни разу.

Примерно через полчаса, когда крики "лови вора" смолкли и сердитый лебедь, грозным шипением пытавшийся доказать ей своё право на загаженное жилище, был решительным пинком отправлен в пруд, Юлька, спрятав деньги в трусы, выбралась наружу, но уже без накладного живота и украденной сумочки, отряхнула от помёта сиротское платьице и быстро ретировалась из парка. Цыганская идея себя явно исчерпала…

Потусовавшись немного возле празднично наряженной ёлки, Юлька выпорхнула из объятий толпы и уже через десять минут сидела на скамейке с правой стороны театра и прямо руками ела пражский торт, запивая его джин- тоником из банки. Если с тортом проблем никаких не возникло, то за тоник пришлось заплатить тройную цену ‒ тётка в киоске ломалась до последнего.

С каждым новым куском торта и с каждым новым глотком тоника, на душе у Юльки становилось всё лучше и спокойнее, и, когда всё было съедено и выпито, а пустая банка, вместе с коробкой от торта, отправлена в урну, Юльке категорически захотелось к людям, нарезавшим круги вокруг сверкающей огнями лесной красавицы.

Слегка пошатываясь, она сделала несколько шагов в сторону театра, как вдруг шедшие сзади двое молодых людей крепко схватили её за руки, быстро заволокли в подъехавший автомобиль, бросили на заднее сидение и навалились на неё своими телами. Всё произошло так быстро, что Юлька даже не сообразила, что нужно кричать. Автомобиль резко взял с места и через минуту скрылся в снежной ночи.

‒ Похоже праздник всё же будет, но не у меня, ‒ придя в себя минут через пять, подумала Юлька и попыталась освободиться из-под задниц молодых людей.

‒ Лежи тихо, малая, ‒ простужено прохрипел сидевший на её ногах похититель. ‒ Будешь дёргаться и вякать, в момент глотку перережу, ‒ продолжил он, для верности достав из кармана нож с выкидным лезвием, и эффектно его раскрыл. ‒ Поняла? А ты, Костыль, куда поехал? ‒ заорал он на водителя и привстал с Юлькиных ног. ‒ На выезде с Левченко менты стоят. Забыл? Быстро развернулся и на Боровского, придурок!

‒ Сам придурок, ‒ огрызнулся водитель и включил левый поворот. ‒ Нельзя было нормальных тёлок снять? Экстрима захотелось? ‒ водитель пропустил автомобиль и, крутанув руль влево, рванул в переулок. ‒ Я на статью не подписывался.

‒ Да заткнитесь вы оба, ‒ резко оборвал их третий парень и протёр ладонью запотевшее окно. ‒ Дело сделано. Ты там живая, подруга? ‒ нагнулся он к Юльке и убрал задницу с её головы. ‒ Не сцы. Всё будет нормально. Просто повисим на хате, выпьем. Как ни как тысячелетие провожаем. Смекнула? Должен же быть у пацанов настоящий праздник или нет? И не зли Юзика. Он нож не зря достал. У него ходка за мокруху. Ему пофиг. Убить, правда, не убьёт ‒ праздник всё же, но лицо порежет на клочки. Оно тебе надо? Не надо. Тебе же ещё жить с этим лицом. Так что лежи спокойно и не дыш. Считай, что это у тебя такое новогоднее приключение. Скучно не будет. Обещаю.