Юлия - [9]

Саша обычно гримирует и другого члена ее команды – Потапыча, придавая ему черты спивающегося интеллигента. Потапыч обычно задает «ехидные» вопросы – сыплет цифрами, проводит параллели с другими политиками, спрашивает, чем она отличается от Кучмы или того же Морозова. Все согласовано, конечно, и она с легкостью отбивает атаки Потапыча, кажущиеся несокрушимыми. Без этих двоих на встречах никак нельзя. Они будоражат толпу. Не будь их – эти бараны так и разойдутся, ни о чем не спросив. Нет, лучший экспромт тот, который подготовлен заранее.

– К частной собственности, – ответила Митренко, – мы относимся отрицательно.

– Да иди ты! – делано удивилась Вера.

– Частную собственность нужно ликвидировать! – чеканила Митренко.

В зале зашумели.

– Это дело!

Слово за слово завязалась оживленная дискуссия.

В итоге встреча удалась. Митренко подумала, что не стоило, пожалуй, прятаться в зал, а можно было выносить динамики на улицу и толкать речи там. В следующий раз надо так и сделать. Эх, было бы денег побольше в партийном бюджете, она бы наняла пару-тройку артистов для разогрева публики. С артистами веселее. Но ничего, у нее припасено кое-что получше артистов.

Встреча закончилась даже позже положенного времени. Люди разошлись с горящими глазами, воодушевленные идеей ликвидации частной собственности. «Оно и правильно, – думала Митренко. – Что дала им частная собственность? Приватизацию квартир? Так они и так были их, только оформлены по-другому. Если разобраться, то все – дерьмо. Тогда было одно дерьмо, а теперь – другое. Но ничего уже изменить нельзя».

Она не верила, что станет президентом. Во всяком случае, не в этот раз. И не в следующий. Но логика политической борьбы такова, что нужно постоянно оставаться на виду и напоминать о себе, иначе про тебя забудут. А забвение подобно смерти. Второй раз привлечь к себе внимание уже не получится. Мало кому это удавалось.

Самый легкий способ быть на виду – постоянно критиковать власть. Он же и самый неэффективный. Критикуют все, попробуй выделись из этого хора. Организовывать всяческие акции протеста намного действеннее, но и затратнее, к сожалению, тоже. Да и опасно, чего греха таить. Всякие недоразумения по ходу дела возможны.

А вот устроить шоу – самое милое дело. Народ это любит. Взять голливудские фильмы, например. Все понимают, что фуфло, что не бывает таких неубиваемых героев, непобеждаемого спецназа и непотопляемых кораблей, а смотрят. Владеющий шоу владеет умами. Владеющий умами побеждает на выборах.

В зале выключили свет, осталась только пара тусклых лампочек вверху и зеленая надпись «Exit» над выходом. «Какой, к черту, „Exit“, если тут надо писать „Иди сюда“? – подумала Митренко. В сумочке запиликала мобила.

– Машина у крыльца, – сказал шофер.

– Хорошо.

На улице было уже темно. Люди перед входом обсуждали встречу и не торопились расходиться. Им был обещан бесплатный фильм. Митренко не знала, какой именно. Что-то вроде «Чапаева». Сцена психической атаки из «Чапаева» ей нравилась до сих пор. На фильм народу подтянулось побольше. «Халявщики! – подумала она с раздражением. – Как на встречу – так нету, а в кино – пожалуйста! В следующий раз надо будет пускать на фильм по контрамаркам только тех, кто приходил на митинг».

Она посмотрела на мусорную урну у входа. Там было полно агитационной продукции ее партии, которую раздавали в зале. Предвыборные газеты, листовки, брошюры. Только календарей в урне не было. Избиратели почему-то любили календари. Пластиковые кружки и стаканы тоже никогда не выбрасывали. Митренко подумала, что пора переходить на одни лишь кружки и календари.

Она застыла на крыльце дома культуры. Тревога сжимала сердце. К ней попыталась подойти одна избирательница, но двое охранников ее оттерли. Начальник службы безопасности подошел к машине, перемолвился парой фраз с водителем, затем нашел ее глазами и кивнул – можно идти. Сердце у Митренко глухо застучало, в висках зазвенело.

«Надо будет потом измерить давление», – подумала она.

До машины было метров десять. Она стояла водительской дверью к дому культуры, а пассажирской к площади. Охранники шли по бокам, почти прикасаясь к ней. Это чем-то напоминало цыганочку с выходом, только они не танцевали. А могли бы. Митренко подумала, что движение в танце было бы даже красивее. Ведь ее задача – эпатировать публику, и танец здесь выглядел бы вполне уместно. Жаль у политиков не принято плясать при народе, один только Ельцин на это и решился.

Больше всего людей стояло перед входом, но и на площади рассеялось достаточно. Они курили, лузгали семечки, молодежь пила пиво. Митренко прикинула, что всего здесь человек около трехсот. Она обошла машину. Один охранник начал открывать дверь, а другой прикрывал ее от площади.

В этот момент из темноты прилетел какой-то предмет величиной со среднее яблоко, тяжело шлепнулся на асфальт в нескольких метрах от нее, оглушительно грохнул, и из него вырвались языки пламени. На соседней автостоянке завыла сигнализация сразу у нескольких машин.

Вспышка от взрыва ослепила. В разных концах площади и около входа завизжали женщины. Охранник втолкнул ее в машину, захлопнул дверцу и остался снаружи, картинно прикрыв стекло собственным телом. Другой выхватил пистолет и наставил его в темноту. Из темноты прилетел другой предмет, и рвануло еще раз. Народ кинулся врассыпную. Она почувствовала, боль в ноге, будто что-то укусило ее за щиколотку в нескольких местах.