Югославская трагедия - [141]

Тито вздохнул и продолжал прежним вкрадчивым тоном:

— Югославия — маленькая страна, и мы должны считаться с большими державами. Вот если бы объединить Балканы под нашим руководством, тогда нам можно было бы говорить погромче — басом. Мне видится страна, по населению больше Франции, а по природным данным, пожалуй, намного богаче. Не говоря уже об ее огромном стратегическом значении. Великая славянская держава, но западная.

— Так, так.

— Об этом мечтали еще знаменитые деятели Сербии и Хорватии прошлого века: «Сербия от моря до моря». «Альпийская Хорватия», — доверительно говорил Тито, почувствовав одобрение. — Они мечтали о федерации южных славян. Эту мозаику различных народов, живущих на Балканах и в бассейне Дуная, включая Венгрию, Румынию и Грецию, нужно крепко сцементировать. Иначе они все повернутся к Советскому Союзу. Такова ведь их тенденция. Нужен противовес. Как на это смотрят в Вашингтоне? Считают ли у вас такое государство возможным? Я могу его создать, — заносчиво, но не без вкрадчивости проговорил он.

— В Вашингтоне начинают понимать, — уклончиво ответил Хантингтон, — что у вас имеется шанс стать в будущем лидером Балкан.

— Мы с Черчиллем и об этом говорили, — похвастался Тито.

— Как же! Старый Джон Тар[79] не лишен остроумия: идея создания балканской федерации принадлежит ведь еще Меттерниху. Ею и Гитлер пользовался.

Тито с рассеянным видом прислушался к шуму волн, плескавшихся за бортом катера, и промолчал.

— Впрочем, идея сама по себе хороша, — после паузы сказал Хантингтон уже без всякой иронии.

Открыв свои карты, Тито, не стесняясь, задал вопрос в лоб: может ли он рассчитывать на признание его Америкой как единственного властителя Юго-Восточной Европы?

Хантингтон, матерый разведчик, воспитанный в панамериканском духе, и тот удивился: «Ого, каков! Пешка, а метит в ферзи. Молодец, Маккарвер! Как сильно разжег аппетиты маршала!» Хантингтон и раньше догадывался о честолюбивых замыслах Тито, о том, что он как будто бы претендуем на Истрию, австрийскую Каринтию. Бачку, на всю Македонию, Албанию. Но о том, что он хочет уже проглотить целиком Грецию, Болгарию, Румынию и Венгрию, услышал впервые. Однако в общем все шло хорошо, и Хантингтон, не глядя на собеседника, неопределенно протянул:

— Как вам сказать…

— Своих людей я могу повернуть или к Востоку или к Западу, — поспешил пояснить Тито.

Он был уверен, что Хантингтон, как и Черчилль, начнет отговаривать его от ориентации на Восток, от обращения к русским за помощью и пообещает все, согласится на все.

Американец, со своей стороны, отлично понимал, что скрытой угрозой «повернуть на Восток» Тито хочет набить себе цену.

— В Вашингтоне, мне кажется, одобрят вашу идею, — неожиданно сказал он, — и окажут вам существенную поддержку. У меня, кстати, есть один план.

— Какой? — с любопытством посмотрел на него Тито.

— Вам следует ехать к русским, — сказал Хантингтон размеренным, деревянным голосом. — И так, чтобы об этом никто не знал. Обставьте свой отъезд всевозможной таинственностью. Устройте своего рода побег от нас, от капиталистических союзников…

Этот совет в первый момент ошеломил Тито.

— Вы поедете к русским, — все так же спокойно продолжал Хантингтон. — Ну, хотя бы под предлогом координации военных действий в связи с предстоящим вступлением Красной Армии на территорию Югославии. Учтите одно неплохое правило: если не можешь задушить своего врага, то обними его. Но берегитесь. Держите себя крайне осторожно. Один ваш неверный шаг, одна фальшивая нота, одно неосмотрительное движение — и все погибло!

— Но это очень смелый ход! — воскликнул Тито.

— Не каждый на него способен, — подчеркнул Хантингтон.

— Да… Но позвольте, это значит и от англичан бежать?! Сейчас?! Когда мне обещана Черчиллем помощь? — недоуменно спросил Тито.

— Да, и от англичан, — кивнул Хантингтон. — Не смущайтесь. Создается любопытная ситуация: чем дальше вы от нас убежите, тем ближе к нам окажетесь. Это бегство, так сказать, по замкнутому кругу.

— Это что же, ваш личный совет? — почти шепотом выдохнул Тито.

Хантингтон только пожал плечами. Он не привык говорить вслух о том, что могло быть истолковано, как вмешательство во внутренние дела другой страны.

После недолгого раздумья Тито промолвил:

— Что ж, все решено! — и добавил в своей обычной напыщенной манере: — Хотя солнце восходит с востока, но мне оно сильнее светит с запада.

Он только теперь понял, что совершил большую ошибку, покинув «корабль» во время бури. Шквал-то стих, и корабль, выправившись, продолжает идти и без капитана своим курсом. Хантингтон прав: нужно, пока не поздно, вернуться к рулю и вести корабль дальше, чтобы потом иметь возможность исподволь свернуть его с курса на заданное направление. Тито понял также и то, что без него ни американцам, ни англичанам не обойтись в Югославии. Эта мысль наполнила его ликованием, уверенностью в себе, он ощутил под ногами крепкую почву.

Он не спеша поднялся с кресла и, солидно крякнув, подошел к иллюминатору. За толстым стеклом были видны ботинки на толстых подошвах: солдат-янки болтал ногами, сидя на борту катера. Это немного портило пейзаж. Югославский берег виднелся из-под американских каблуков.