Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [313]
Как известно, на завершающем этапе войны и вслед за ее окончанием Сталин при непубличных встречах с рядом восточноевропейских коммунистических деятелей неоднократно высказывался в пользу того, чтобы движение «народных демократий» по социалистическому пути шло, по крайней мере какое-то время, в несоветских, «демократических» формах. По сути, это была установка на тактико-камуфляжное маневрирование, вызванное необходимостью в тех условиях учитывать как позицию западных союзников, так и реальные внутриполитические возможности компартий в каждой из стран Восточной Европы. В одних странах такое маневрирование оказалось в итоге более длительным («растянутая советизация»), продолжившись до 1947, а в некоторых случаях до 1948 г., в других «народных демократиях» – гораздо более коротким и, самое главное, чисто внешним. В Югославии имело место как раз последнее: происходила фактически быстрая и масштабная («форсированная») советизация, лишь несколько камуфлировавшаяся>29.
Если форсированный характер советизации был обусловлен сильно выраженным радикализмом КПЮ, в частности ее руководства, и теми значительными позициями, которые партия и возглавлявшееся ею движение завоевали в ходе вооруженной борьбы, то к камуфлированию коммунистический режим оказывался принужденным преимущественно из-за необходимости соблюдать хотя бы некоторую видимость компромисса, выраженного введением в действие Белградского соглашения Тито – Шубашича и ялтинского решения «большой тройки». Необходимость определенного соблюдения условий Белградского соглашения и ялтинского решения ставила перед режимом и другие внутриполитические проблемы.
Одной из главных было то, что хотя включение в объединенное правительство ДФЮ всего лишь трех человек, не принадлежавших к лагерю народно-освободительного движения, фактически ничего не меняло в характере власти, однако Белградским соглашением и ялтинским решением имелось также в виду допустить к участию в политической жизни Югославии довоенные партии и их деятелей. Возможный политический плюрализм рассматривался руководством КПЮ как весьма нежелательный и потенциально опасный для фактически монопольного коммунистического правления.
На протяжении предшествовавших военных лет в тех редких случаях, когда компартия для создания и расширения массовой базы руководимого ею движения на некоторое время шла на какое-то сотрудничество с теми или иными политическими группами, она, однако, в итоге проявляла рано или поздно неготовность к партнерским отношениям с ними. Это происходило по-разному. Либо КПЮ их, в конечном счете, подминала и фактически поглощала, как случилось с ее партнерами по ОФ Словении. Либо, когда партнеры не хотели полностью подчиниться, КПЮ уничтожала их не только политически, но и подвергала преследованиям и репрессиям, как было сделано летом 1944 г. с активистами ХКП, которых возглавлял Маговац. Немного позже судьбу последних разделил и заместитель председателя ХКП Аугуст Кошутич. Еще весной 1944 г. во время опосредованных контактов с движением, возглавлявшимся компартией, он выдвинул предложения о возможных основах сотрудничества между движением и ХКП. А после его бегства от репрессий Павелича на партизанскую территорию там велись уже прямые его переговоры с руководящими коммунистическими деятелями. Но позиция Кошутича, выступавшего за партнерство сторон, была неприемлема для коммунистов, стремившихся к ликвидации ХКП как реальной политической силы. К тому же они воспринимали прежних лидеров ХКП как агентов западных союзников, конкретно Кошутича – как британского агента. Дело кончилось тем, что в начале октября 1944 г. он был партизанами арестован и оставался в заключении даже после окончания войны>30. Таков был основной багаж опыта взаимоотношений КПЮ с другими политическими группами из числа тех, вопрос о каком-то сотрудничестве с которыми вставал так или иначе в ходе войны.
В значительной мере тот же опыт стал применяться и в новых условиях, связанных с необходимостью хотя бы формального осуществления Белградского соглашения и решения Крымской конференции.
Начало было положено еще в период, когда шла борьба за введение Белградского соглашения в действие. Уже тогда, в конце 1944 – начале 1945 г., вопрос о том, какую политику проводить в отношении прежних партий, стал весьма актуальным для руководства КПЮ после освобождения Сербии от оккупации. Ибо перед войной Сербия являлась центром ряда партий, весьма заметных на югославской политической сцене до краха Югославии в апреле 1941 г. И в том числе тех, которые, напомним, выступали по отношению к довоенному режиму как Объединенная оппозиция, позиционировавшая себя в качестве демократической. Так что наряду с необходимостью считаться с важной для новой Югославии предстоявшей перспективой реализации соглашения Тито – Шубашича, коммунистической верхушке приходилось учитывать и сложности, связанные с традиционным существованием ряда партий в Сербии. Тем более что там серьезно давало о себе знать настороженное либо недоброжелательное отношение к новой власти со стороны значительной части населения. Все это толкало руководство КПЮ к тому, чтобы некоторым прежним сербским партиям, равно как общеюгославским партиям с центром в Сербии, было разрешено возобновление легальной активности. Такое решение, ставшее осуществляться с рубежа 1944–1945 гг., имело целью удовлетворить западных союзников и Шубашича, а вместе с тем улучшить в Сербии имидж установленного режима.
