Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [273]
Политические решения Светосавского съезда содержались в его итоговой резолюции>78.
Ее исходным пунктом было провозглашение Михайловича «первым зачинателем народного сопротивления», а возглавляемые им четнические формирования – «подлинной народной армией», «истинным защитником народных свобод и залогом государственного будущего всех югославов». Сделанное на съезде, как предварительно и предусматривалось, заявление Михайловича, что он и армия под его командованием будут уважать право демократически избранного народного представительства организовывать государство конституционным путем, характеризовалось в резолюции как доказательство отсутствия недемократических и диктаторских устремлений у руководителя четников. А его же заявление о ложности «слухов», что армия будет вершить какую-то «коллективную месть», – подразумевалась месть сербов на этнической основе – фигурировало в резолюции как убедительное опровержение таких слухов. В резолюции указывалось, сколь «исторически важно и судьбоносно», чтобы сербы, хорваты и словенцы (ими в документе исчерпывалось перечисление народов Югославии) объединили «все свои силы и поистине дружно и братски оказали сопротивление врагу, так же как всем нападениям на их свободу и независимость, которые могут исходить с какой бы то ни было стороны».
С какой стороны, помимо «врага», т. е. оккупантов и квислинговских образований, исходит опасность, тут же разъяснялось. В резолюции «самым решительным образом» осуждалась КПЮ, «которая отделилась от общего народного объединения», как обозначались силы вокруг Михайловича, «создала свою партийную армию и предпринимает усилия, чтобы путем разрушения государственного конституционного порядка захватить и узурпировать власть и установить свою диктатуру в Югославии». При этом в резолюции заявлялось, что КПЮ «является исчезающим меньшинством, и ее попытки политической и социальной революции решительно отвергает и осуждает огромное большинство народа в Югославии». КПЮ обвинялась в том, что своими действиями вызывает гражданскую войну и «ослабляет силу сопротивления народа оккупантам». Партизанскому руководству инкриминировались военная некомпетентность и нежелание считаться с народными жертвами, из-за чего, как утверждалось, оно «в большой мере способствовало тому, что была погублена масса нашего народа, особенно его молодежи».
Как особенно возмутительная характеризовалась и осуждалась резолюцией Светосавского съезда «попытка коммунистического вече путем односторонних решений присвоить себе право изменять конституционный порядок Югославии». Имелись в виду решения II сессии АВНОЮ. Говорилось, что они «ничего не стоят» и органы, созданные сессией, «никаким народным правительством не являются, а представляют собой одностороннее творение коммунистической партии Югославии». Более того, резолюция съезда в Ба довольно прозрачно ставила конституирование новой Югославии в один ряд с провозглашением НГХ, формулируя протест «против известных решений усташско-коммунистического меньшинства, которое, стремясь навязать свои идеи переворота и осуществить политику совершившегося факта, предпринимает безуспешную попытку узурпации народных прав и предопределения народной воли». Утверждалось даже, что «коммунистическая акция» не только «все больше становится и усташской», но и «бывает поддержана германскими сателлитами и военными преступниками в этой войне». Но в чем это могло выражаться, не объяснялось.
В противовес решению II сессии АВНОЮ о запрещении королю Петру II возвращаться в страну, светосавская резолюция содержала тезис, что, согласно конституции и законам Югославии, король обязан выполнять свои функции, особенно как верховный главнокомандующий во время войны, и никто не имеет права лишить его их или повлиять на их осуществление. И даже он сам не может бросить их исполнение, «пока свободно избранное народное представительство не освободит его законным путем от исполнения этих функций».
Впрочем, «общенародная программа» самого Светосавского съезда, содержавшаяся в итоговой резолюции, предусматривала, что восстановленная Югославия должна быть устроена «в форме конституционной и парламентской наследственной монархии во главе с народной династией Карагеоргиевичей и с королем Петром Вторым». Согласно мемуарам Топаловича, накануне съезда он на заседании подготовительного комитета предлагал внести также пункт о проведении послевоенного народного плебисцита для окончательного решения вопроса о будущей форме власти. Топалович считал, что это нужно сделать лишь из чисто тактических соображений, чтобы была основа для вступления в переговоры с коммунистами. Но все остальные члены комитета воспротивились внесению в резолюцию пункта о плебисците, и замысел лидера социалистов остался нереализованным>79.
По поводу послевоенного государственного устройства резолюцией съезда провозглашалась также необходимость того, чтобы страна представляла собой федеративное государство из трех федеральных единиц – сербской, хорватской и словенской. Это являлось повторением все той же идеи, которая, как уже говорилось в предыдущих главах, активно обсуждалась в последний период существования довоенной Югославии, а в условиях оккупации, когда возникло четническое/равногорское движение, была продолжена в замыслах его верхушки во главе с Михайловичем. Топалович, если верить его свидетельству, на уже упомянутом заседании подготовительного комитета накануне Светосавского съезда предлагал, чтобы резолюция предусматривала федерацию из четырех федеральных единиц: в качестве четвертой он имел в виду Боснию. Но настроенные великосербски идеологи равногорства Драгиша Васич и Стеван Мольевич решительно выступили против, и в резолюции, представленной съезду, не было речи о четвертой единице
