Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [246]

При этом особенностью ситуации в Черногории являлось то, что там помимо четников, стоявших, как и Михайлович, на сербско-югославской позиции, у итальянских властей был, напомним, также другой, но куда менее влиятельный партнер в лице черногорских сеператистов-федералистов, враждебных не только народно-освободительному, но и четническому движению. Однако, в конечном счете, оккупационным властям, четникам и сепаратистам удалось достигнуть договоренности. И в начале марта 1942 г. были созданы вооруженные «национальные силы», одну, меньшую, часть которых составляло формирование сепаратистов под командованием Крсто Поповича, а другую, преобладающую, часть – четнические формирования Байо Станишича и Павле Джуришича. Каждому из формирований была отведена определенная зона действий. Возглавил объединенные таким образом «национальные силы» Черногории отставной югославский генерал Блажо Джуканович, перед самым захватом Югославии некоторое время занимавший пост бана Зетской бановины⁴⁸.

Позже, в конце июля 1942 г., сотрудничество «национальных сил» и итальянских оккупантов было закреплено общим соглашением, заключенным между Джукановичем и итальянским губернатором Черногории. С санкции губернатора, произошло образование т. н. Черногорского национального комитета, действующего под началом оккупационных властей. Его председателем стал Джуканович. Вместе с тем он являлся главой черногорских четников⁴⁹.

«Тактический коллаборационизм» четников с итальянцами, приняв, таким образом, в начальные месяцы 1942 г. широкие размеры в Черногории и в различных населенных сербами районах итальянской сферы, установленной в НГХ, затем продолжался на протяжении всего времени, пока Италия до рубежа лета – осени 1943 г. оставалась союзницей Гитлера и ее войска находились на территории разделенной захватчиками Югославии. Проведение этой коллаборационистской линии чрезвычайно способствовало ужесточению борьбы между народно-освободительным и равногорским движениями. В частности, в тех районах, где в практике первого из названных движений получил особое развитие «левый уклон», он, явившись одним из факторов, стимулировавших четническое сотрудничество с итальянцами, в свою очередь, сам еще больше усиливался перед лицом такого, как оценивалось коммунистами и их сторонниками, «объединенного фронта четников с врагом».

Между тем обострение «левого уклона», всех тех его проявлений, о которых говорилось выше, вело, чем дальше, тем ко все растущим трудностям для народно-освободительного движения на территориях, где имела место его наиболее форсированная социально-революционная радикализация. Усиление коммунистическо-советской окрашенности движения, а особенно все разраставшееся применение им террористическо-репрессивных методов в отношении не только вооруженных противников, но и достаточно заметного числа местных жителей, отнесенных к категории «потенциальных врагов» или просто несогласных, способствовали его ощутимой дискредитации среди более или менее широких масс. Получили распространение отлив из движения и из его партизанских сил довольно большого слоя участников, переход части из них на сторону четников, которые использовали происходившее для расширения своего влияния и численного увеличения своих вооруженных формирований. Это особенно имело место, в частности, на территориях Черногории, Герцеговины и отчасти Восточной Боснии, где, как уже говорилось, были в то время сосредоточены основные партизанские формирования, которыми руководил Верховный штаб⁵⁰. Значение происходившего оказывалось тем большим, что на этом комплексе территорий с конца марта – начала апреля и затем почти до середины июня 1942 г. развернулись целенаправленные операции германских и итальянских войск, воинских контингентов НГХ, а также четников, взаимодействовавших с итальянцами, против упомянутых основных партизанских сил.

Тем не менее руководство КПЮ и народно-освободительного движения довольно долго не считало нужным менять политических установок, которые оно дало на рубеже 1941–1942 гг. Но 5 марта 1942 г. Тито получил из Москвы радиограмму генерального секретаря ИККИ Георгия Димитрова с острой критикой линии на социально-революционную радикализацию. О наличии такой линии у лидеров КПЮ Димитров сделал вывод из информации, содержавшейся в радиошифровках, которые Тито перед этим посылал в Москву⁵¹. Подобные явления в политике КПЮ противоречили тогдашнему курсу Кремля. Ибо, во-первых, они были чреваты опасностью вызвать совсем нежелательные для руководства СССР осложнения в его отношениях с западными союзниками: те могли посчитать, что радикалистская политика югославских коммунистов вызвана или санкционирована советской стороной. А во-вторых, советская заинтересованность состояла тогда в том, чтобы в европейских странах, находившихся под господством «оси», развертывалось как можно более масштабное Сопротивление, которое могло бы ослабить позиции Германии и других противников СССР в войне и тем самым в какой-то мере помочь Советскому Союзу. Соответственно, в Кремле считали необходимым, чтобы в названных странах происходило максимально широкое объединение всех противников «оси». А в выдвижении на данном этапе иных, «классово-революционных» целей усматривали помеху этому. Потому в упомянутой радиограмме Димитров резко негативно оценивал те действия руководства КПЮ, в частности создание пролетарских бригад, которые, как он подчеркивал, давали основание подозревать, что партизанское движение приобретает коммунистический характер и склоняется в сторону советизации Югославии. Радиограмма содержала прямое указание срочно принять меры для исправления положения.