Югославия в XX веке. Очерки политической истории - [243]

Эта позиция в том или ином виде формулировалась в директивах, которые в середине декабря 1941 г. – первой половине января 1942 г. были от имени ЦК КПЮ и Верховного штаба посланы руководящим территориальным органам компартии и народно-освободительного движения Сербии, Черногории, Санджака, Словении, Хорватии. В директивах содержались изложенные нами выше общая оценка сложившегося положения, сделанная руководством КПЮ, и установки практической политики, которую следует проводить³⁹. Насколько можно судить по несколько противоречивым материалам, имеющимся в историографии, такого же рода характеристика и установки содержались в выступлениях Тито и Карделя на совещании с ведущими коммунистическими активистами Боснии и Герцеговины, которое состоялось 7–8 января 1942 г.⁴⁰ Таким образом, указания о корректировке политической линии были направлены почти во все основные регионы разделенной Югославии. За исключением Вардарской Македонии, ибо связь с руководством тамошних коммунистов являлась тогда крайне затрудненной.

Упомянутая выше двойственность установок, выдвинутых верхушкой КПЮ, наглядно выражалась, в частности, двумя решениями, принятыми Тито и его окружением в осуществление этих установок.

Одним из решений было создание 21–22 декабря 1941 г. 1-й пролетарской народно-освободительной ударной бригады. Сформированная из наиболее преданных кадров, она рассматривалась как вооруженная сила под руководством компартии. Бригаде было дано красное знамя с советскими символами – красной пятиконечной звездой с серпом и молотом⁴¹. На рубеже февраля – марта 1942 г. создание пролетарских бригад продолжилось. Их было сформировано пять, они находились под непосредственным командованием Верховного штаба и представляли собой ударные подвижные соединения, призванные действовать вне привязки к какой-то территории⁴². Образование пролетарских бригад открыто обозначало собой усиление коммунистической окрашенности народно-освободительного движения.

Однако другим решением руководства КПЮ, принятым месяц спустя после сформирования 1-й пролетарской бригады, предусматривалось также создание частей, в сущности, почти противоположного характера. Они, как говорилось в этом решении, были призваны объединить в своих рядах «всех тех патриотов, которые готовы бороться против оккупантов и усташей, но не хотят вступать ни в партизанские, ни в четнические части». Такие новые образования именовались «народно-освободительными добровольческими отрядами». Их имелось в виду формировать прежде всего на территории Боснии и Герцеговины, а по мере необходимости – и в иных регионах. Добровольческие отряды должны были находиться под общим командованием партизанского Верховного штаба и главных штабов соответствующих земель. Но личный состав добровольческих частей мог носить на шапках лишь свои национальные трехцветки, без полагающейся партизанам красной пятиконечной звезды⁴³. Это было использованием несколько более эластичной формы в организации вооруженных сил, нарочито лишенной, хотя бы внешне, социально-революционных символов. Однако добровольческие отряды фактически являлись составной частью движения, возглавляемого КПЮ. С помощью такой формы руководство партии стремилось привлечь, по сути, в партизанские ряды ту сербскую массу в Боснии и Герцеговине, которая оказалась в четнических формированиях либо колебалась между четниками и партизанами, но проявляла склонность к позиции активного Сопротивления, сближавшей ее с народно-освободительным движением, а в то же время опасалась его коммунистической окрашенности. В связи с этим партизанские силы даже были переименованы: они вместе с образовывавшимися добровольческими частями стали называться Народно-освободительной партизанской и добровольческой армией Югославии⁴⁴.

Но если говорить в целом, то зимой 1941/42 гг. и в начале весны 1942 г. в развитии движения, возглавляемого компартией, преобладающим образом сказалась установка верхушки КПЮ на определенную классово-революционную заостренность. Это выразилось в обозначившемся, как его потом назвали, «левом уклоне», который в течение упомянутого времени особенно дал о себе знать в Черногории, ряде районов Герцеговины и отчасти Восточной Боснии, т. е. там, где тогда были сосредоточены основные партизанские силы. Он проявился как в пропаганде, развернутой на местах организациями КПЮ, партизанскими частями, народно-освободительными комитетами, их политическим активом, так и – что было еще важнее – в практических действиях среди населения, предпринятых упомянутыми структурами. В пропагандистской сфере «левый уклон» характеризовался выдвижением лозунгов борьбы против «капиталистических элементов», «богатеев», «кулаков», которые, согласно этим лозунгам, являются в силу своих социальных и политических устремлений «классовыми противниками» народно-освободительного движения. И потому его прямыми или потенциальными врагами, «пятой колонной» оккупантов, прооккупационных администраций и, как особо подчеркивалось, четников, вместе объединившихся в общем «антинародном фронте». А в области практической политики подобная пропаганда сопровождалась массовыми репрессивными мерами против тех, кого относили к указанным категориям «капиталистических элементов», «кулаков», лиц, «враждебно настроенных», подозреваемых в качестве реальных или потенциальных участников «пятой колонны». У этих людей, нередко включая и их семьи, экспроприировали имущество, отбирали, а чаще сжигали дома. Их самих арестовывали, во многих случаях убивали («ликвидировали»). Сплошь и рядом подобным репрессиям подвергали в отместку и тех, чьи близкие родственники, особенно главы семей, служили в коллаборационистских администрациях и воинских частях или были участниками, а тем более принадлежали к командному составу четнических, равно как любых иных вооруженных формирований, боровшихся с партизанами либо как-то противостоявших им