Югана - [34]
– Верно, Гриша, проводила я Афросинью за дверь.
Но с крыльца не кидала ее, а только ведром помоев обкатила с ног до головы. Верно и про то говоришь, что золотое кольцо я ей продала…
– Не спорю, Агаша, кольцо действительно золотое ты продала ей, – сказал Григорий и тут же быстро спросил: – Кто тебе отливал недавно кольцо?
– Ах ты кобыла старая, ах ты Афросинья-доносчица, ну я тебе! Вот уж Федя-то присушит тебя к гробовой доске на кладбище.
– Так, значит, Федор Романович, парусный цыган, отливал тебе кольцо?
– Бог с тобой, Гришенька, ягодка ты моя, ничего мне Федя не отливал, не впутывай доброго человека.
– Агаша, кольцо я посылал в Томск на экспертизу. И понимаешь, тот процент золота, который присутствует в кольце, оценивается в семьдесят пять рублей, по нынешним ценам на драгоценные металлы. Так что ты продешевила…
– Хо-хо, вот учудила старая карга. Гриша, а про это знает Афросинья?
– Получился смех и грех, Афросинья закатила мне скандал. Говорит: «Раз ты расследователь, то и должен правду отыскать, спекулянтку наказать. А деньги мне хоть сейчас свои отдавай и забирай кольцо. В Москву буду жаловаться!»
– Ах шельма, вот навязалась на меня, вырвикурья душа…
– Я отдал ей деньги. А потом и говорю: так и так, экспертиза дала такое заключение. Ну и зашарахалась тут Афросинья: «Верни мне колечко! Жулики вы все тут, заодно с Агашей мошенничаете».
– Ай молодец, Гришуля, ну и рыцарь же ты мой удалой! Так этой старой потаскухе и надо…
– Услуга за услугу, Агаша: кто отливал золотое колечко, а?
– Ой, Гриша, да нашла я его на берегу. По воду ходила: волна ширь-ширь по песочку, буль-буль. Смотрю, когда наклонилась ведро на крючок коромысла надеть, блестит что-то. Глазоньки протерла – цап! Золотое колечко!
Понимал Григорий, что в этот раз ничего не выпытать ему у Агаши. А предпринимать что-то надо; необходимо как можно скорее отыскать золотых дел мастера.
Солнечным утром Григорий Михайлович Князев, дядя Иткара, подошел к кузнице, что стоит на окраине Кайтёса, на возвышенном мысе реки, открыл двери, вынул из нагрудного кармана древние яйцевидные часы на золотой цепочке. Кружевные стрелки показывали семь часов утра. Восьмидесятилетний мужчина, знаток стародавних русских обычаев и обрядов, направился к Храму Перуна, что был среди древних кедров, чуть поодаль от кузницы. И ударил в это утро кайтёсовский Троян-колокол всполох. Ударил не тревогой, а радостью.
Плечи двух треног держали перекинутую толстую лиственничную матку, к ней подвешены три больших колокола: один – медный, второй – бронзовый, третий кован из болотного юганского железа. Все эти вещуны именуются Троян-колокол. Когда-то, около четырех веков назад, на этом месте был языческий храм Перуна, но в засушливое лето дикий огонь пожара превратил храм в пепел. Вот с тех самых пор и висят сиротливо колокола на лиственничной матке средь кедрового леса, на Перыне.
Заставляет старый кузнец, которого еще в юности сельчане прозвали Громолом за силу богатырскую, отзывчивость русскую, говорить Троян-колокол чуть ли не человеческим голосом. Если, скажем, печаль – кто-то из кайтесовцев-перунцев простился с жизнью земной, то колокол выговаривает так: бом-ом, ой-ох. А радостная весть на другой мотив: дай-огонь, дай-огонь-нь…
Старожилы-перунцы хорошо понимают язык своего Троян-колокола. На этот раз Троян-колокол просил одноземельцев дать огонь, звал ковать священный русский меч для молодых зачинателей нового рода. И каждый кайтесовец отыскивал в загнетках русских печей самые крупные угольки, сдувал с них пепел да шептал наговор: «Возгорись святым теплом душевным в горниле кипящего железа, спали месть и злобу людскую, но оставь нержавеющую силу добра русского и милосердия. Разгоритесь угли жарким пламенем, и пусть в нашем огне закалится крепко-накрепко святой меч; пусть не щербится и не ломается в сече с недругом Руси Великой». Такой уголек с женским или мужским наговором клался в чистое берестяное блюдце в каждом доме Кайтёса.
Не успел веселый пересмешник Ультан-эхо передразнить голосистый перезвон Троян-колокола, разнести по гривам таежным и речной долине, как на центральной береговой улице начала собираться дружина.
В строгом древнем ратном строю дружина – полсотни всадников на горячих конях – умышленно неторопко ехала по сельской улице. Это были не просто всадники, а древние воины славных языческих времен Руси, ходившие на поле брани под знаменем всепобедного Перуна. Дружинники одеты в боевые доспехи: латы, кольчуги, бронзовые или медные шлемы, вооружены мечами, копьями, щитами, которые ковались, мастерились их предками почти тысячу лет тому назад и хранятся в каждой старожильческой семье. И одеваются и вооружаются ныне так кайтесовские старожилы только по торжествам в знак бессмертия рода русского.
Остановилась дружина около кузницы. Стоит седой, могучий старик из рода Кэри и Сварожича, посматривает на витязей русских.
Спешился Перун Владимирович Заболотников, отдал низкий поклон кузнецу Князеву и говорил так:
– Мудрый творец харалуга сибирского, создатель победного русского оружия, Громол Михайлович! Прошу тебя отковать меч моей внучке Богдане из рода князя Умбарса. Прошу отковать меч и ее жениху вождю племени Кедра Андрею Шаманову. Пусть кованные тобой мечи уйдут к далеким потомкам символом верности и любви, а не кровавой холодной сталью. Откуй мечи потомкам вождей великого рода русского и эвенкийского. Откуй мечи зачинателям молодой семьи, как знак мира и счастья.
Роман томского писателя Александра Шелудякова посвящен жизни современного эвенкийского села. Герои романа – мудрая старуха Югана, Андрей Шаманов, Илья Кучумов, председатель артели Гулов – люди большой душевной щедрости, высокого нравственного потенциала, в острых моральных конфликтах постигающие сложности окружающего их мира.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».