Югана - [33]
– «Ясное дело, – продолжала читать Власта Олеговна, – пенсия всем положена, кто в годах подошел. Перун Владимирович, золотце мое, хоть я пенсионерка, но охота мне капельку пожить и порадоваться. А тут вот она, проклятая старость. Ведь бешеной собакой зубы скалит и пугает меня разными болезнями. Деньжонок я поднакопила на омоложение, разнотравием целебным торговала помаленьку на базаре Медвежьего Мыса…»
– Обязательно, Олеговна, нужно пригласить Агашу, – выслушав длинное письмо, сказал Перун Владимирович. А затем, повернувшись в сторону Андрея, предложил: – Пойдем-ка прогуляемся по берегу реки, посидим у воды под тенью березок.
И Югана тоже поднялась, надумав навестить Валентину, жену Саши Гулова.
Не икалось Андрею Шаманову, не предчувствовала его душа, что в этот самый час в Медвежьем Мысе вспоминают о нем Агаша и следователь Григорий Тарханов.
Григорий постучал в дверь сеней, прислушался: скрипнула дверь избы, кто-то осторожно подошел, отодвинул березовый засов.
– Здравствуй, Мариана!
– А-а, это вы… Мамуся ушла к себе в мастерскую. Там она, – махнув рукой в открытую дверь сеней, сказала девушка.
За баней, в центре огорода, стоял старый теплый хлев, рубленный из бревен. Этот зимний «кошарник» приспособила Агаша под мастерскую.
– Ну-ну, проходи, Гриша, гостенек мой дорогой! Руки у меня в липучей глине… Бери сам скамейку и присаживайся, где любо и приютно покажется. Можешь вон к окну, на стул, присесть…
Григорий Тарханов посматривал на Агашу, которая подошла к порогу и принялась полоскать руки в корыте с водой. Следователя заинтересовал гончарный круг довольно любопытной конструкции. «Смесь древности с современностью», – подумал Григорий. Швейная машина с электроприводом была соединена с редуктором, от которого выходил вал к гончарному кругу.
– Настоящая гончарная машина атомного века, – пошутил Григорий.
– Ха-ха, Гришуля! Эта машинка «печатает» у меня деньги! А ведь я чую, пришел ты ко мне с плохой вестью. Нешто опять Афросинья донос на меня состряпала? Так я ей, старой карге, все кишки повымотаю и пуп надорву! Вот еще язва навязалась, а?
– Она не виновата, Агаша. Просто перепугалась старуха, что ты продала ей вместо золотого кольца копеечную безделушку, купленную в магазине ширпотреба…
– Верно, Гриша, в магазине у нас продают «люминиевые» кольца и бронзовые бывают – по рубль с полтиной за штуку.
– Понимаешь, Агаша, неприятность приключилась… Приехал к нам в Медвежий Мыс важный начальник и учинил в райкоме разнос. Попалась ему на глаза, может, кто специально преподнес твое, керамическое изделие. Вот такое, как на стеллажах просушивается…
– Подумаешь, появился начальник-рычальник… Ты сказываешь это про Злисько? У-у, идол, знаю его, из деревенских он. Живет в городе, у старого женского монастыря. Ишь ты, целомудренник нашелся. Курдюк ожиревший, а не мужик… – разносила Агаша заезжего начальника.
– Да нет, Агаша, он прав. Да и мне давно уже кажется, что твоя «фирма» выпускает продукцию не с тем уклоном…
– Как же, Гриша, золотце мое, указ правительства был про то, что народному художницкому промыслу препоны не чинить, в торговле не преследовать и налогом не обкладывать. У меня ведь и вырезка из газеты с этим указом есть. Пошто пришел с плохим известием, а?
– Все так, Агаша, делай художественные изделия из глины, обжигай, раскрашивай свою керамику, продавай на здоровье где угодно и запрашивай цену, какую считаешь нужной. Но вот только необходимо тебе в свои изделия внести русскую скромность… Даже, можно сказать, женскую застенчивость.
– Гриша, так я в трубу вылечу, спрос на товар моментом упадет, ежели на кувшине у голого мужика меж ног будет пустое место…
– Кто тебе, Агаша, художественную форму кувшина изготовил? – спросил Григорий, пропустив мимо ушей Агашино возражение.
– Как кто? Большой художник, у него и диплом есть. Сам Андрей Шаманов отлил из бронзы штамп-форму. Откручу я на гончарном круге кувшин из сырой глины, потом на штампе, из той же глины – шарах! Есть мужик-богатырь и рядом с ним бабеночка что тебе Ева-королева. Пришлепаю это художество к кувшину – порядочек! Пятнадцать рублей за кувшин – только дай, на базаре у пристани керамика моя нарасхват.
Разговор про Агашину «фирму» по производству гончарных кувшинов следователь завел ради заделья, чтоб потом незаметно перейти к более важному делу, ради которого пришел. И вот случай подвернулся.
– Да, Агаша, а что за женщина эта Афросинья?
– Ух ты, нешто не знаешь? Так ведь это она после войны фронтовика Парфена под тюрьму подвела, будто бы тот изнахалил ее. Войну прошел мужик, живым вернулся. А вот эта свинья… Курдюком вертела та Афросинья на всю деревню. Сгубила такого мужика…
– Она принесла мне, Агаша, вот это колечко и это, – вынимая из кармана два кольца, говорил Григорий. – Они по форме одинаковые, не отличишь одно от другого. Сказала, что купила у тебя как золотое, за двадцать пять рублей. А потом будто бы увидела в магазине точно такое же кольцо и купила за рубль с полтиной – напоказ следователю. Рассказала Афросинья и про то, как она пришла к тебе, а ты ее пинком под зад с крыльца спустила, отказалась назад кольцо взять и деньги вернуть.
Роман томского писателя Александра Шелудякова посвящен жизни современного эвенкийского села. Герои романа – мудрая старуха Югана, Андрей Шаманов, Илья Кучумов, председатель артели Гулов – люди большой душевной щедрости, высокого нравственного потенциала, в острых моральных конфликтах постигающие сложности окружающего их мира.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».