Юдаизм. Сахарна - [86]

   —  Потом он нарисовал этого толстого русского увальня, с неизмеримым телом, с небольшим количеством в себе крови, состоящего вообще из жира и «мягких частей», — в красной рубахе и детском «пояске» монастырского или старорусского происхождения. — Стоит он, глядит вперед, «в прогресс», ничего особенно не думает и имеет вид, что в России он первый начал о чем-нибудь думать...

Весь плоский, тупой, не то красный, не то желтый (цвет одежды)...

   —  Потом он начал этого pretr’e[73], запрятанный в неосвященный угол: квадратный небольшой портрет дает впечатление разбойника, сжавшего в кулаке крест, как нож, ненавидящего этот крест, п. ч. он попался ему, когда он искал ножа, — с короткой бородкой, раздавшимися скулами, с лбом низким и тупым и всем лицом как бы вырывающимся из рамы и хотящим схватить зубами...

Что?

   —  Все!!!!!

«Все», потому что это «Все» догадалось о его волчьих зубах и отходит от него со страхом, не доверяя овечьей одежде, в которую он официально одет...

Потому что это «Все» ему не верит...

Потому что это «Все» его презирает...

Но и еще главное:

Потому что у него нет дара и в сущности нет зубов, а только толстые мягкие губы, в которых можно пожевать ненавидимое «Все», можно помять его, но нельзя ничего перекусить, убить и разорвать...

И он рисует, рисует, этот темный Демон, окруженный фуриями. Почему?

Вся жизнь была бессилием. Бог дал ему гений и не дал души. Той доброй простой души, с которою он мог бы создать великое...

Ему даны были на палитру дивные краски, в его лоб были вставлены глаза чудного понимания красок, его пальцам было сообщено волшебство. «Так сделать», как вообще никто не умел и не мог...

Но в грудь не положено было сердца...

Ни в мозг — ума...

Пустая душа.

Пустой человек.

О, как это ужасно. А гений. Гений без души. Со стеклом вместо «натуры»...

«Все могу», но ничего «не хочу»...

О, тогда я захочу ненавидеть и ненавидеть...

Я весь мир захочу представить уродливым, безобразным, корчащимся...

Бороденки «так» и «этак», черепа голые... («Запорожцы»).

Хохот и хохот...

«Вальпургиева ночь».

Художник плачет. Великий художник плачет. Он оплакивает возможное свое счастье, великое возможное свое величие в истории, для которого «все технические средства даны» и позабыли дать «душу», или, вернее, в миг рождения черт выкрал «душу»...

Великий художник плачет. Будем, отечество, плакать с ним и о нем.

* * *

Провокация как пылесос: сосет в комнате, в стране пыль — и выносит из квартиры вон.

«Сверху» никак не откажутся от провокации, пока снизу не откажутся от революции.

А моральное состояние революции, родившейся от корня нигилизма, — от корня Чернышевского — Некрасова — Салтыкова — Слепцова — Благосветлова, — таково, что «провокаторы всегда найдутся».

— Мы герои! — Мы ангелы!..

Но глаз полицейского внимательно всматривается и из-под полы показывает кошелек.

Где-то уже у Герцена есть восклицание... «Знаете ли, знаете ли, я скажу наконец... в революционной эмиграции, в ее богеме находятся голодные, необутые, неодетые... которые, которые ДАЖЕ дают сведения за плату в тайную полицию».

Герцен никогда голода не испытал. Голода и мук унижения. Кроме того, всемирно известен. Но чем революция вознаградила тех, кто никому не известен, литературных талантов не имеет и всю жизнь голодал для революции? Кончается восклицанием: «Я столько служил революции, что наконец хочу быть за ее счет сыт».

(Черный огонь)

* * *

Русские вообще все (кроме редких исключ.) суть невинные сутенеры. И потому у них совсем нет философии денег, которую я хочу дать здесь.

Обломов — сутенер своего поместья; Чацкий и Молчалин (не велика меж ими разница) «висят» на своей должности как камень. Гоголь «просился на пенсию» ко Двору... И вообще «пенсия», «подачка» и «помощь». Не спорю — праведны, потому уже, что ленивы, но царство привозных сутенеров все же очень плохое земное царство.

Русская история началась было с отрицания «сутенерства»: это — Микула Селянинович. Но это — древний богатырь; на смену его пришли «новые богатыри» с подвигами и приключениями, но без сохи и земли. У меня давно сложилось 2 афоризма:

   1)  Моя приходно-расходная книжка — хороший путь в Царство Небесное.

И:

   2)  Чтобы пройти к Богу — нужна совесть; но еще больше она нужна в мелочной лавочке.

И наконец:

   3)  Благородство нужно отечеству — чтобы сделать предложение девушке, — в сражении, — в церкви; но важнее всего и неизбежнее всего оно тому, кто хочет быть богат.

Таким образом, суть денег, что они связываются с Богом и Вечным Судом и главное наше оправдание перед этим Судом.

— Не говори мне о том, что ты всегда «резал правду-матку», что был белоснежен с девицами, «как фарфоровая куколка»: а покажи жене Вечное Золото.

Которое приплыло и не уплыло.

* * *

Мне кажется, когда критикуют или обсуждают «отношение Церкви к браку», «отношение духовенства к браку», «отношение духовной литературы к браку», — все эти порядки и процедуру бракоразводного процесса, еще это «каноническое право о тайне супружества» (хватило же духа у проф.-священн. Горчакова так озаглавить свою книгу), причем самые приученные супруги не решаются переступить самый порог «Судилища» и нанимают лжесвидетелей и особливых «адвокатов», которых никогда не принимают в обществе обыкновенных адвокатов, до того они провоняли пачулями (духи проституток), публичным домом, ложью и взяточничеством...