ЮбРуб - [5]
Часик подремав (а что, отпуск — можно позволить!), он подключился к пансионатному Wi-Fi и задал в поисковике: «сверхрубль». Яндекс выдал, как обычно, всякую непотребщину вперемешку с аналитическими статьями из газеты «Экономика и жизнь» и цитатами министра финансов. Крайне разножанровые материалы объединяли слова «сверх» («вы достигнете сверхнаслаждения», «сверхоргазм для настоящего мужчины») и «рубль» («курс рубля снова катастрофически падает», «о бедном рубле вы замолвите слово»). «Сверхрубля» в чистом виде в перечне не наблюдалось.
Десять ссылок, двадцать, тридцать… Лишь на четвёртой страничке Михаил углядел выделенный жирным шрифтом во фрагменте текста «сверхрубль» — в цитируемых блогером под ником No$off фрагментах воспоминаний некого Александра Макарчука, бывшего работника Московского монетного двора. Текст, правда, размещался на сомнительном портале «Нераскрытые загадки и тайны XX века», специализировавшемся на Бермудском треугольнике, ангаре восемнадцать, перевале Дятлова, вторжении рептилоидов и прочей паранормальщине.
Сайт с постом No$offʼа предназначался людям, убеждённым, что в шкафу у них обитает полтергейст, в огороде — кикимора, а тихий сосед по ночам молится Вельзевулу и варит борщ из чёрных котов. Абсурдности порталу добавляло то, что главную страницу увенчивала криворуко сделанная реклама фирмы, которая продаёт шапочки из фольги, защищающие владельца от агрессивных инопланетных космоизлучений.
Впрочем, если не брать во внимание раздражающие факторы, читать фрагменты мемуаров Макарчука было по-настоящему интересно…
Текст, озаглавленный «Тайна юбилейного сверхрубля», предварял комментарий блогера: «Существует немало баек и городских легенд о необычных, наделённых иррациональными свойствами монетах.
Крайне оригинальную историю мне прислал Юрий Макарчук, чей отец не так давно покинул этот мир, оставив после себя исписанную мелким почерком тетрадь с мемуарами, разбитыми на небольшие главки. Юрий сам увлекается нумизматикой, в том числе паранумизматикой, потому решил, что текст под названием „Сверхрубль“ может быть небезынтересен читателям моего блога. Что ж, как минимум мне он показался любопытным! С удовольствием делюсь».
Далее выделенная иным шрифтом шла история Макарчука…
«С 61-го и до самого 85-го года, когда началась Перестройка, я проработал на Московском монетном дворе. Сначала обслуживал станки — инженером по механике. Один, потом три, пять. Через шесть лет безупречного труда доверили цех. Следил, чтобы вся техника без сучка и задоринки действовала.
В год полувекового юбилея Октября пришёл госзаказ — отчеканить серию памятных монет. Тираж огромный: у каждого номинала (10 копеек, 15, 20, 50 и один рубль) — по 50 миллионов экземпляров! Как раз в том спецвыпуске и оказался тот роковой рубль.
Внешне вы бы никогда не нашли разницу — да её и не было! Вес стандартный — 11,25 грамма, материал тоже без неожиданностей — смесь меди, никеля и цинка. На реверсе — Владимир Ильич, протянувший правую руку в знакомом всем по многочисленным памятникам жесте, стоит на фоне огромных серпа и молота. На аверсе — герб СССР и надписи: „один рубль“ и „пятьдесят лет советской власти“. Ни один нумизмат не разглядел бы в монете сверхординарное. Но волей судьбы я стал свидетелем рождения сверхрубля и даже недолго побыл его владельцем. Произошло это так…
Однажды во время обеденного перерыва штамповщики ушли в столовую, а я остался возиться с капризничающим прессом (мне не нравился посторонний шум). И тут зашёл начальник отдела технического контроля с незнакомым мужчиной, одетым не по погоде. Лето жаркое, духота, а он в тёмном и, по всему видно, тёплом кожаном плаще и в несуразно больших солнцезащитных очках — будто карикатура на иностранного шпиона, какие часто публиковали в „Крокодиле“. Комично-отталкивающий эффект усиливали пышные, будто накладные, усы и аккуратная чеховская бородка.
Учитывая строжайший пропускной режим, появление на монетном дворе столь экстравагантного типа показалось мне, по меньшей мере, странным.
Начотдела Максим Кожедуб, застав в помещении сотрудника, смутился, а затем, пытаясь разрядить ситуацию, пояснил: „Это, Александр Тимофеевич, мой давний приятель Николай Стариков. Из Владивостока прилетел. С руководством визит согласован. Показываю вот технологии“.
Очкарик поздоровался. Голос его был мягким и располагающим.
— Очень интересно с юбилейной серией было познакомиться. До того, как она по городам и весям разойдётся. Особенно рубль впечатлил. Рельеф, символика. Уговорил вот Максима Сергеевича из первой партии мне экземпляр презентовать. Не для передачи в третьи руки, конечно, и без огласки.
Он, не обращая внимания на выпучившего глаза и, кажется, готового запыхтеть от возмущения Кожедуба, показал вспыхнувшую в лучах ламп монету, каких-то пару часов назад сошедшую со станка.
Я, понятное дело, возмутился. Это ни в одни ворота не лезет! И потребовал рубль вернуть. Кожедуб не противился — знал, что я прав.
Незнакомец пожал плечами и протянул монету. Сказал: „Что ж, правила есть правила“ — и покинул цех вместе с раздосадованным провожатым.