ЮбРуб - [4]
Найденной в 16.46 неподалёку от пансионата тысячной купюре Михаил даже не удивился: таинственный механизм извлечения денег из незаслуживающего их пространства был запущен и работал исправно.
На следующий день, плотно позавтракав в весьма приличной для бюджетного учреждения столовой, Михаил решил догулять до песчаного пляжа. Погода располагала: день выдался солнечным, мягким и по-настоящему весенним. Синоптики обещали + 18, полный штиль и отсутствие облачности. Даже воздух отличал особый вкус: его хотелось есть ложками, урча от удовольствия.
Руднев издалека приметил давешнего «аквамена», шлёпающего, словно цапля, по колено в воде метрах в двадцати от береговой линии. Чемоданчик с трофеями лежал на песке, не вызывая энтузиазма у скучных прохожих.
Михаил подошёл поближе, стал рассматривать находки. Некоторых монет с прошлого раза недоставало, зато добавилась крупная пятикопеечная восемьдесят третьего года и двадцатипятирублёвка со зверями-талисманами сочинской олимпиады. Её явно посеяли не так давно…
Заметив интерес к чемоданчику, кладоискатель прочапал к берегу и затянул привычное:
— Это редкие монеты, николаевские ещё — Первого Николая, конечно. Две тысячи за штуку. Вот эти юбилейные советского периода — по шестьсот. Состояние идеальное, сами видите…
— Я у вас был пару дней назад, можете не утруждаться. Юбилейный рубль купил с Лениным.
— А, из недорогих. Ещё что-нибудь желаете? Вот с Менделеевым монета коллекционная. Берите, не пожалеете. А ещё лучше эта трёхрублёвая, 89-го года, землетрясению в Спитаке посвящённая. Раритет между прочим!
— Скажите, а они все обладают такими свойствами?
— Какими? — вдруг насторожился мужичок.
— Вы же сами говорили: деньги притягивать.
— А у вас получилось, да? — лицо кладоискателя исказилось, он мгновенно утратил благодушие и учтивость.
— Да нет, конечно, — попытался сыграть в обратную Михаил, но не тут-то было: продавец как клещ пребольно вцепился ему в запястье сухой пятернёй.
— Отдайте мне эту монету. Пожалуйста. Или продайте! Я верну вашу сумму впятеро. Хотите, вдесятеро? Я вам тот рублик за сколько продал? Двести же? Так вот, я вам прямо сейчас две тысячи заплачу… — И он полез в водонепроницаемый кошелёк, закреплённый на поясном ремне, но пальцы слушались плохо, дрожали и никак не цепляли вихляющуюся «собачку».
— Нет, не стоит, — отступил на всякий случай на пару шагов Руднев. — Я всё равно не продам. Сделка обратной силы не имеет.
— Продайте! — взвизгнул мужичок. — Я старый больной человек, мне деньги на лечение нужны, внуков поднимать, а вам жить да жить ещё, горя не зная.
Михаил продолжал пятиться. Искатель прибрежных сокровищ явно был чокнутым, и пререкаться с ним казалось не столько бесполезно, сколько опасно. Кто знает, чего ожидать от перевозбуждённого пенсионера.
— Вы даже не подозреваете, владельцем какой реликвии случайно стали! — голосил дедуля. — Это же не просто монета — это сверхрубль!
— Сверхрубль? — попробовал чудное слово на вкус Михаил, задумчиво перекатил его языком во рту. — Сверхрубль… Забавно. Сами выдумали?
Собеседник не ответил. Ему, кажется, поплохело: кровь отлила от лица, кожа посерела, глаза будто запали в глубину черепа, и «аквамен» медленно осел на песок рядом со своим чемоданчиком.
— Эй! Эй, вы что?! — беспомощно закрутил головой Руднев. — Эй, человеку плохо! Есть здесь кто-нибудь местный? Как скорую вызвать?
Тут же вызвался доброволец — очкарик в нелепой кепке-«жириновке» и с дурацкими бакенбардами, который стал сосредоточенно давить на кнопки ископаемой «Нокии». Подтянулись и зрители: они всегда материализуются из воздуха, когда с кем-то происходит несчастье. Среди зевак удачно оказался врач, незамедлительно начавший щупать пульс незадачливого торговца раритетами и слушать его дыхание.
Человека с чемоданчиком обступил десяток прохожих, и Руднев решил ретироваться, что называется, под шумок. Понимал, что пользы от него ноль, да и не хотел своим нежеланием расставаться с чудо-монетой провоцировать у инвалида новый сердечный приступ.
В 13.53 позвонили из риэлтерского агентства. Сообщили, что нашёлся надёжный покупатель на дачный участок, который принадлежал бабушке Михаила, а после её кончины перешёл по завещанию любимому внуку. Копаться в земле, выращивая огурцы с помидорами, он, естественно, не пожелал. На уговоры родни уступить дачу по-свойски, то бишь за бесценок, ответил категоричным отказом, за что был внесён эшелоном тёть, дядь и внучатых племянников в разряд классовых вредителей и врагов народа.
Меньше всего Руднева тяготили семейные проклятия, потому, завершив юридические хлопоты, он выставил участок с домом-вагончиком и деревянным сортиром на продажу. Тот полгода висел мёртвым грузом, есть не просил, и ладно. А теперь его были готовы приобрести за сумму, превышающую самые смелые ожидания Михаила, который морально готовился скинуть цену процентов на пятнадцать-двадцать!
Договорившись, что оформление договора купли-продажи можно начинать, а он через неделю приедет и всё подпишет, Руднев откинулся на кровати, рассматривая давно не мытую люстру. «Ух, как всё завертелось-то! Красота!» — думал он.