Юбилей Шатлыка Шемсетдиновича - [3]

— Теперь на Марсе понадобится ваш богатый опыт.

— Но возраст мой уже...

— Мы обо всем подумали, Танны Караханович. Эксперты, а точнее, специальная комиссия, приняла решение включить вас в эту историческую экспедицию. Вы же всю жизнь мечтали о такой встрече? Но вот о чем я хочу вам еще сказать... — Бывалый директор испытывающе посмотрел на своего сотрудника. — Принуждать вас мы не имеем права. Вы достойно служили и служите науке. Если не хотите, или как вы говорите, на пятки наступает старость, можете, конечно, не участвовать.

Директор многозначительно улыбнулся. Этот ход его был знаком Танны, раз уж дает отступного, значит не сомневается, он поедет.

«Можете, конечно, не участвовать...» Да разве можно удержать коня от бега, если его к этому готовили? Что за туча, которая не разряжается дождем? Что за влюбленный, который прячется в кусты, увидев возлюбленную? «Понадобится ваш опыт...» Да разве только в опыте дело! А знания, которые я дал своим ученикам, а нравственность, смелость, честность, которые им привил? Допустим даже останусь здесь, неужели от этого станет мне легче? Нет, я не смогу так. Мне оказано доверие, мое дело оправдать его.

Танны Карахан встал и пожал руку директору.

— Я согласен. Когда отправляться?

— У нас в распоряжении три дня. Корабль уже готов. Американцы согласны вылететь с космодрома Аркалык. Есть еще вопросы?

— Прошу отпустить меня на завтра. Мне надо съездить в родное село.

Директор считал себя в курсе всех личных дел своего сотрудника. Он быстро набрал Москву. Разговор занял около пяти минут.

— Завтра вы свободны. На своем вертолете полетите или выделить специальный самолет?

— В Ташауз же рейсы каждый час.

— У вас времени в обрез. Так что, смотрите.

— Вряд ли мой внук полетит в другой раз спецсамолетом. Надо ему дорогу показать.

Директор только теперь понял для чего нужен Танны Карахану этот день.

***

Как только самолет поднялся в воздух, Артык прилип к иллюминатору. Дед любовался курчавой головой внука, крепкими его плечами. Подумал про себя: «Слава богу, смышленый парень. Как бы не сглазили его!» Тут же посмеялся над собой за суеверие.

— Предок, — обратился внук к деду, но увидев как тот поморщился, поправил себя. — Дед, вон внизу барашки пасутся! — И снова повернулся к иллюминатору.

Танны оглянулся, не услышал ли кто, как неприличествующе обратился к нему внук. Покраснел, будто его пристыдили, но, к счастью, никто на них внимания не обращал, недоспавшие пассажиры дремали в своих креслах. Это несколько успокоило Кара-хана. И все же он был огорчен: «Как же так, я же ему вчера целую лекцию прочел. Выходит, все зря!».

— Дитя мое, слушай меня внимательно. Помни, откуда ты, кто ты, из какого рода и племени. Из племени язырханов ты. Из колена Айхана, сына Огуз-хана. Великий наш Махтумкули еще писал: «Теке, йомуд, языр, гоклен с ахалом встанут в ряд». Туркменских племен раз в пять больше, чем здесь перечислено. И все они от единых родителей. Не чуждайся своих братьев. Дели поровну с ними хлеб и соль. Тому, кто не любит родное село, не полюбить и край родной. Тому, кто не любит край родной, не полюбить страну. А тому, кто не любит свою страну, не полюбит и мир. Обращайся ко мне «дедушка». Первым здоровайся с пожилыми людьми, все равно, знаком с ними или нет. Если спросят чей ты, отвечай: «Из села Екагач я, из Караханов». Не забывай благородных обычаев своего народа, хоть ты и в городе растешь. Не теряй связь с селом родителей, сынок. От светлых лиц своих земляков и ты будешь светлеть. Они землю пашут, ладони рук у них, как панцирь черепахи. Не усмехайся над ними за это, сынок. Благодаря им мы сыты, одеты. Нам нужно молиться на эти руки.

Артык внимать-то внимал нравоучениям дедушки, но ставил иногда его в тупик дурацкими вопросами:

— Твое село называется Екагач, там что одно дерево растет? Не могли их много посадить? А нельзя пожилым людям просто сказать «салам»?

Такие вопросы разочаровывали Карахана, полагавшего, что достаточно поговорить с внуком, так тот сразу все поймет. Сам Танны в детстве ничего из того, что говорили старики, не пропускал мимо ушей.

- Сын мой, ты хоть раз читал Махтумкули?

- А кто это такой, дед, тоже из твоих родственников?

Танны был настолько потрясен, что на какое-то время лишился дара речи.

— Родной мой, как же так? Ты даже не слышал имя Махтумкули? Это же отец наш, учитель всех туркмен. Поэт Махтумкули, псевдоним Фраги.

— А, вспомнил теперь. О нем даже фильм показывали недавно. Люди воевали саблями, а он, этот ваш Фраги, путался между ними с дутаром на спине. Что же он не воевал, как все? Честно говоря, я не досмотрел фильм, не понравился. Скучным какой-то.

Вот такой разговор был у них вчера за вечерним чаем. «Ничего, ладно. Пока он еще ребенок, простительно. Вырастет, все поймет. Что он видит в городе! Вот отвезу в село, там поймет что к чему, поумнеет, полюбит свой народ, свою культуру, — утешал Карахан сам себя.

Решив занять себя чтением, раскрыл сумку, чтобы взять книгу, и наткнулся на вчерашнюю телеграмму. Теперь, уже в спокойной обстановке, еще раз ее прочитал. «Деревня Екагач. Шатлык Шемсетдин оглы». Интересно, кто же это такой? «Друг детства, одноклассник». Редко бываешь в родных местах, вот тебе и результат!